— Женщины — непостижимые существа, — тихо произнес Киан. — И одна из самых больших загадок в мире. Я возьму чай с собой. — Он поднялся. — Хочу переодеться в сухое.

— Выпей все, — не оборачиваясь, сказала Гленна. Она взяла другую бутылочку. — Это поможет.

— Хорошо, выпью. Дай мне знать, если он будет плохо усваивать уроки. Я не прочь его заменить.

— Он всегда был таким, — сказал Хойт, когда Киан удалился. — Подначивает.

— Знаю. Выходит, стоило вам отколошматить друг друга, как вы снова стали друзьями.

— Не спорю — я первый его ударил. Говорил с ним о нашей матери, об огороде, а он оставался холоден. Я понимал, что его безразличие — лишь маска, но все равно я… не сдержался, и… Потом он привел меня туда, где похоронена наша семья. Вот и все.

Гленна повернулась к нему — в ее глазах светилась жалость.

— Наверное, вам обоим было тяжело там находиться.

— Теперь я наконец осознал, что они умерли. Раньше мне это казалось нереальным.

Гленна подошла вплотную, кончиками пальцев принялась наносить мазь на ссадины на лице Хойта.

— А он столько лет жил вообще без семьи. Еще одна жестокость по отношению к нему. Ко всем им. Мы ведь не вспоминаем об этом, когда говорим о войне с ними, об их уничтожении? А ведь когда-то они были людьми, как и Киан.

— Они хотят нас убить, Гленна. Всех, у кого бьется сердце.

— Знаю. Знаю. Их лишили человеческой сущности. Но когда-то они были людьми, Хойт, — с семьями, любовью, надеждами. Мы об этом не думаем. Наверное, не можем.

Она убрала прядь волос с его лица. Бухгалтер, вновь мелькнуло у нее в голове, или биржевой маклер. Смехотворно и банально. По сравнению с тем чудом, которое сейчас рядом с ней.

— Мне кажется, Киана привела к нам сама судьба, чтобы мы осознали всю важность нашей миссии. А когда все закончится, мы должны понимать, что исполняли свой долг. И заплатили за это приличную цену.

— Вот и хорошо. Только постарайся уберечь свое лицо от кулаков.

Она хотела отвернуться, но Хойт взял ее за руку, встал, притянул к себе и нежно коснулся губами ее губ.

— Та же судьба привела сюда и тебя. Гленна, я должен был понять, что в мире есть не только смерть, кровь и жестокость. В нем есть место для красоты и доброты. И они тут. — Он обнял девушку. — Со мной.

Она позволила себе на секунду расслабиться и склонила голову ему на плечо. Ей хотелось спросить, что будет с ними, когда все закончится, но Гленна понимала, как важно не торопиться. Всему свое время.

— Пора за работу. — Она отстранилась. — У меня появилась парочка идей, как создать зону безопасности вокруг дома. Защищенное пространство, в котором мы могли бы свободно передвигаться. И мне кажется, Ларкин прав насчет разведки. Если получится за день добраться до пещер, мы можем кое-что выяснить и даже расставить ловушки.

— Ты никогда не успокаиваешься.

— Мне так легче. Когда я размышляю или чем-то занята, мне не страшно.

— Тогда за дело.

— Потом нам поможет Мойра, — прибавила Гленна, когда они вышли из кухни. — Она читает все, что только может найти, и будет нашим главным источником информации… то есть сведений о вампирах. Кроме того, у нее есть способности к магии. Зачатки, неразвитые, но есть.

Гленна с Хойтом заперлись в башне, и дом погрузился в тишину. В библиотеке Мойра склонилась над фолиантом, в котором были собраны легенды о демонах. Просто удивительно, думала она. Столько разнообразных теорий и преданий. Мойра считала своим долгом проверить их.

Кое-что может знать Киан. За сотни лет у него было достаточно времени. Тот, кто заполнил такую комнату книгами, не может не уважать знания и не стремиться к ним. Но Мойра не могла себя заставить обратиться к нему с вопросами. И вряд ли когда-нибудь сможет.

Если он не похож на описанных в книге существ, — которые по ночам охотятся за человеческой кровью и жаждут не только крови, но и убийства, — тогда кто он? Теперь Киан готов сражаться с себе подобными, и она не могла этого понять.

Ей требовалось больше узнать о враге, о Киане, обо всех остальных. Разве можно понять то, чего не знаешь, разве можно доверять ему?

Она вела записи — подробные — на листах бумаги, которые нашла в ящике большого письменного стола. Ей нравилось иметь дело с бумагой и пишущим инструментом. Ручкой — поправила она себя, — внутри которой есть баллончик с чернилами. Интересно, удастся ли ей прихватить с собой в Гилл ручки и чернила?

Мойра закрыла глаза. Она скучала по дому, и эта тоска походила на ноющую боль в животе. Нужно написать завещание, запечатать и оставить среди своих вещей — Ларкин найдет его, если ей суждено погибнуть.