Тихо, тихо! Во-первых, что касается обвинений: я думаю, не преувеличил ли граф? Жандармов до сих пор нет. Может, он вовсе и не ходил в полицию?

Или они просто не успели приехать?

Может, и так… Но, как бы там ни было, если мы невиновны, нам нечего опасаться идти к жертве.

Но Даниель сохранил слишком неприятные воспоминания от встречи с сыновьями егеря… Мишель, поняв это, предложил:

— В самом деле, не обязательно нам идти вместе. И вообще будет лучше, если я туда пойду один. В конце концов, ведь Марсель и Виктор не подозревают, что нам известно, кто вчера напал на тебя.

Даниель задумался. Он понимал, что Мишель старается пощадить его самолюбие… Хотя, собственно, стыдиться тут нечего: ведь напали на него неожиданно, он был один против троих… так что в его поражении ничего позорного не было.

— Я пойду с тобой, — решительно сказал он. — Обязательно!

Ребята отнесли покупки в оранжерею и направились к дому егеря.

Им пришлось, выйдя из дома Манизы, обойти парк вокруг. С той стороны парк был огорожен стеной из белого камня, метров двадцать длиной. Ее продолжала другая стена, пониже, надстроенная решеткой с торчащими кольями. От монументальных ворот начиналась парадная аллея, ведущая к замку. Чуть дальше, немного в глубине, фасадом к аллее, стоял низкий квадратный дом егеря, крытый шифером.

В середине фасада находилась двустворчатая стеклянная дверь без занавесок. На черной деревянной табличке поблекшими золотыми буквами значилось: «Привратницкая».

Брр… — поежился Даниель. — В Париже есть, кажется, такая тюрьма: «Консьержери» [1] .

Хм-хм… — ответил Мишель, погруженный в размышления.

Они поднялись по разбитым ступенькам; Даниель потянул за шнурок. Где-то внутри раздался слабый звонок.

За стеклом появилась женщина.

— Мадам Пероннэ, — прошептал Мишель.

Дверь открылась: на пороге стояла дама лет сорока. Очень бледное лицо, седеющие волосы, собранные в пучок на затылке, и выцветшее хлопчатобумажное платье придавали ей невыразительный, незапоминающийся вид.

Она явно узнала ребят, но никак не показала этого и спокойно сказала:

— Добрый день. Кто вам нужен?

Здравствуйте, мадам, — сказал Мишель. — Простите за беспокойство. Можно задать вам один вопрос?

Конечно. Для этого я здесь и нахожусь.

Видите ли, мадам, я жду очень важное письмо. Почтальон сказал мне, что, возможно, он перепутал и отнес его сюда. Могло быть такое?

Консьержка наморщила лоб, задумалась, потом покачала головой.

Не знаю. Вообще-то я почти не занимаюсь почтой. Почтальон доставляет сюда все, что адресовано нам, графу и тем, кто живет в замке. Чаще всего письма в замок относят мои сыновья. Иногда это делают мсье Ришар, или Состэн, садовник, или Бертэн… Иногда почту по пути забирает сам граф; но это бывает редко. Боюсь, не смогу вам сказать, было ли там письмо для вас.

Благодарю вас, мадам, и…

Проще всего вам обратиться к графу… или к Ришару, — добавила мадам Пероннэ.

Мишель колебался. Привратница явно ждала, пока они уйдут.

— Простите, мадам… Как себя чувствует ваш муж?

Мадам Пероннэ была явно удивлена вопросом. В ее взгляде мелькнула враждебность.

— Уже лучше, благодарю вас. К счастью, у него крепкий череп.

Мишель не стал убеждать ее в своей невиновности. Когда они разоблачат господина Икс, все встанет на свои места.

— Благодарю вас, мадам. Еще раз извините.

Привратница молча кивнула в ответ. Мальчики той же дорогой отправились обратно.

Короче говоря, — сделал вывод Мишель, — если письмо существовало и было доставлено в замок, оно могло попасть в руки кому угодно. Например, графу…

Слушай, Мишель! Давай не будем отвлекаться на эту историю с письмом. У нас по горло других забот. Не забывай, мы должны заманить в ловушку господина Икс.

Но мы этим уже занимаемся. Ведь картины… вернее, пакет, в котором они якобы лежат, давно уже у Ришара.

Да… Но я уже начинаю сомневаться, правильно ли мы поступили. Ришар что-то долго не реагирует.

Знаешь, я все меньше верю в эту историю с возвращенным письмом. В замке о нем говорили бы. Слуги наверняка бы узнали, что пришло письмо… от графини Гортензий!

Да… если в этом письме не сообщалось, например,* о каких-нибудь ценностях, спрятанных графиней. Думаешь, тот, кто прочел его первым, стал бы кричать об этом на всех перекрестках?

Вряд ли… Но все-таки!..

Всю дорогу до дома Мишель молчал. Он лишь морщил лоб; Даниель догадывался, что брат напряженно о чем-то думает.

Вот что, Даниель, — сказал наконец Мишель, когда они подошли к дому. — Я тут кое-что сопоставил… Я ни в чем не уверен, но выглядит любопытно…