Он сжал кулак и радостно опустил его на голову подвернувшемуся человеку: кстати, тот оказался не шахтером, а своим братом, из солдат. Да какая, собственно, разница!

Лумель явился к Вейенто по первому требованию. Один. Безупречно вежливый, знающий себе цену, хорошо осведомленный о своих правах. С достоинством поклонился.

Вейенто кивнул ему на стул. Лумель, не замедлив ни мгновения, уселся.

— Мне сообщили о случившемся, — начал герцог без излишних предисловий. — Жаль, что дело обернулось именно таким образом. Все это можно было уладить гораздо более мирным путем.

— Не понимаю, почему ваше сиятельство говорит о мирном пути мне, а не сержанту, — возразил Лумель.

— Сержант, насколько мне известно, поставил вас в известность о происходящем. Ему срочно требовалась провизия, а в местности, где действовал армейский контракт, произошло землетрясение.

— Он не имел никакого права на наш продовольственный обоз.

— Да. Но армию необходимо кормить.

— Моих людей — тоже. И это был наш обоз, — настойчиво повторил Лумель.

— Я не оправдываю сержанта. Однако прошу отметить: у него имелись довольно серьезные резоны и он поступал в соответствии со своими понятиями, — сказал Вейенто.

Лумель приподнялся. На его лице появилось недоумевающее выражение.

— Я не ослышался? — спросил он. — Ваше сиятельство намерены нарушить сейчас собственный закон?

— Чего вы хотите? — спросил Вейенто.

— Справедливости.

— Более определенно и четко, пожалуйста. Я очень устал. Вы же видите, я готов удовлетворить ваши требования. Особенно если это будут разумные требования.

— В таком случае мы хотели бы публичной экзекуции сержанта.

Вейенто помолчал, постукивая пальцами по колену. Лумель безмолвно смотрел на него. В конце концов Вейенто решился:

— С вами я буду говорить абсолютно откровенно. Вы имеете право требовать экзекуции для бедолаги сержанта. Вероятно, это залечит ваши раны и утихомирит оскорбленное чувство справедливости. Вероятно. Но мне не хотелось бы подобным образом портить отношения с Ларренсом, который платит этому человеку и в определенной степени несет за него ответственность.

Стало тихо. Потом Лумель встал.

— Вы отказываете нам?

— Нет. Сядьте! — резко прикрикнул на него герцог. Лумель, правда, остался на ногах, но замер возле двери. — Я предлагаю сократить срок контракта всем пострадавшим в этом деле. Скажем, на пять лет. Вас это устроит? Или вы предпочтете взыскание за учиненные вами беспорядки, чтобы в награду получить право увидеть поротую задницу какого-то дурака? Я бы на вашем месте крепко подумал, прежде чем настаивать на своем.

— Мы подумаем, — сказал Лумель. — Позвольте искренне поблагодарить ваше сиятельство.

Он поклонился и выскользнул за дверь.

Ингалора бежала в темноте. Луны еще не взошли, звезды еле-еле освещали горную дорогу. Девушка не знала, какое направление она выбрала, северное или южное. Она плохо ориентировалась по звездам. А лун, как назло, все не было и не было. Наконец она решила остановиться и дождаться хоть какого-нибудь света.

Ингалора не задумывалась о случившемся. Ее схватили — плохо. Удалось удрать — хорошо. Разоблачили плохо. Софир спасся — хорошо. У герцога в руках есть доказательство участия Адобекка в некоем заговоре против Вейенто — наверное, это плохо…

Она зевнула. Теперь самое главное — добраться до Изиохона. Она вдруг поняла Софира. До самой глубины души поняла его стремление сидеть в Изиохоне на берегу теплого моря и никуда не бежать, не подвергаться риску, не заниматься опасными вещами… Вообще ничем не заниматься. Красить ногти, готовиться к выступлению, обнимать любовника.

Ингалора сладко потянулась, как будто уже лежала на горячем песке в Изиохоне, неподалеку от «Тигровой крысы».

— Ах, Лебовера, — пробормотала она. — Будь благословен, Лебовера… Вернусь — подарю тебе три незабываемые ночи. Если, конечно, захочешь.

Когда она открыла глаза, было светло. Солнце как раз забралось на вершину горы и испускало оттуда ослепительные лучи, хотя самого диска еще не было видно.

Второе, что заметила Ингалора, была человеческая фигура. Некто сидел поблизости на камне и не отрываясь смотрел на нее.

Потом этот некто потянулся, и по неповторимой лености жеста Ингалора сразу его узнала.

— Софир! — Она обрадовалась и вскочила, чтобы броситься к нему.

Он чуть отстранился.

— Своими объятиями ты уронишь меня в пропасть.

— Отсюда до пропасти далеко, тебя пришлось бы катить по земле, чтобы сбросить… Как ты здесь очутился?

— Так же, как и ты. Как раз такое расстояние пробегает испуганный человек, который спасается от гнева герцога Вейенто. На этом самом месте у беглеца заканчиваются силы, он падает и засыпает. Так произошло со мной, и я подумал, что с тобой случится абсолютно то же самое. Как видишь, я не ошибся.

— Ты что, сидел здесь и ждал, пока я появлюсь? — спросила Ингалора.