– На рейде, сэр, – отвечал тот, попыхивая трубкой. – Лоцман уже отбыл. Извольте обождать часа три, пока его проведут к причалу.

– Благодарю, милейший, – произнес Петр и, подумав, направился в портовую таверну, чтобы скоротать время ожидания.

…Усевшись за столик, он заказал кружку пива и, рассеянно поглядывая в окно, погрузился в собственные мысли. Предстояло долгое ожидание.

– Не возражаете, если я присоединюсь к вам, сэр? – элегантно одетый молодой джентльмен с кружкой в руках приблизился к его столику.

– Вообще-то я хотел бы побыть один, сэр, – отозвался Петр.

– Зато мне было бы очень интересно поговорить с вами, – и, не дождавшись приглашения, молодой человек опустился на скамью, а его серые глаза встретились с глазами Петра.

Было нечто странное во взгляде этого франта, что-то притягивающее и завораживающее. Петру вдруг показалось, будто он погружается в озеро с кристально чистой водой… нет, летит в холодном пространстве космоса, среди сияющих звезд.

– И о чем же вы хотели поговорить? – непроизвольно обронил он.

– О вашем блестящем ходе, – произнес молодой человек, отхлебнув из кружки. – Если задуманное вами удастся, Северороссия совершит в своем развитии качественный скачок. Возможно, лет за десять – двадцать совершит то, на что в обычных условиях ушел бы век, если не полтора. Да и вас, полагаю, ждет блестящая карьера при дворе нового правителя.

– Благодарю, я стараюсь, – улыбнулся Петр.

– Действительно стараетесь, – ответил мягкой улыбкой собеседник. – Вы старательно выводите страну на стандартный, известный вам путь, которым пошли в вашем мире страны Западной Европы. Действуете так, чтобы она стала развитой индустриальной державой. Я целиком поддерживаю ваши усилия, но хотел бы предостеречь от некоторых ошибок.

– Каких, например?

– Скажем, так, – снова отхлебнув из кружки, произнес молодой человек. – То, чего в вашем мире добились западные страны к концу двадцатого века, представляется вам идеалом. Но в природе не бывает ничего неподвижного. Для меня это – лишь промежуточная стадия на пути к следующему этапу. Притом, если говорить о Западе, то далеко не все там пошло, как хотелось бы. И как раз в двадцатом веке.

– О чем вы? – удивленно поднял брови Петр.

– В своем мире вы мечтали получить грант в одном из западных университетов и, если повезет, эмигрировать. Вы – человек, целиком ориентированный на западный уклад. Для вас это идеал и единственно возможное направление развития. Попав сюда, вы решили направить по этому пути целую страну. Так сказать, исправить ошибки, которые, с вашей точки зрения, допустила страна, что в конечном итоге привело вас, умного и интеллигентного человека, в комнату в коммуналке.

– А что в том плохого? – завелся Петр. – Да, я хочу, чтобы в конце двадцатого века эта страна жила, как другие на западе. Я жил там и знаю, что будет хорошо, а что плохо. Я хочу предотвратить наступление коммунизма. Я хочу предотвратить все ошибки, через которые прошла Россия в моем мире.

– Но жизнь не ошибается, – наклонившись к нему, негромко произнес незнакомец. – То, что случилось, должно было случиться. Вы думаете, мне и таким, как я, было бы сложно за двести-триста лет обеспечить переход всех цивилизаций Земли на западный образ жизни? Увольте, немного работы – и уже в девятнадцатом веке Индия бы была покрыта мануфактурами, а Китай занимался бы экономической экспансией, вывозя капитал.

– И это было бы прекрасно, – вскричал Петр. – Почему бы так и не сделать?

– Потому что вас не интересует, что произойдет даже в середине двадцать первого века, а меня интересует, и очень. И еще в двадцать втором и двадцать третьем… Так вот, если весь мир пойдет по пути западных стран, то неизбежно придет к катастрофе. Увы.

– Отчего?

– Цивилизация или вырабатывает ценности, или проедает их, – произнес незнакомец. – В вашем мире западная цивилизация пошла по второму пути. Она стремительно поглощает ресурсы соседних стран и всей планеты. Все это может окончиться лишь глобальным кризисом. Здесь это еще не проявилось, но произойдет неизбежно. Таковы законы развития цивилизации.

– Не вижу связи, – хмыкнул Петр.

– Элементарная экономическая логика. Машинное производство действительно сильно развивает материальную цивилизацию, но оно же наносит страшный удар по общественному сознанию. Машина требует слуги – человечка, который подкрутит гаечки, заложит сырье, вынет готовый продукт. И этот человек – часть машины. Чтобы удешевить производственный процесс и сделать его эффективнее, вы должны как можно меньше платить. Но человек думающий всегда ценит себя по достоинству. Поэтому для начала вы должны будете убедить его, что он дерьмо, и низвести его до уровня дерьма. Вы лишите его всего и заставите идти на ваши предприятия в поисках куска хлеба. Вы оторвете его от земли, заставите забыть, что он – часть природы. Вы вынудите его думать только о своем брюхе, как его ублажить и накормить. Вы дадите ему гарантированную пайку за труд и отобьете у него привычку думать самостоятельно. Вы создадите инженеров, живущих созданием новых машин. Они будут получать приличные деньги, гордиться этим – и не думать ни о чем другом, кроме как о новом доме или автомобиле. И, наконец, будет существовать класс хозяев машин и хозяев жизни. Но и они будут заботиться о расширении производства – ради новых вилл и лимузинов. Общество, настроенное таким образом, всегда живет только под лозунгами: “На наш век хватит” и “После нас хоть потоп”. И этот потоп – или другую экологическую катастрофу – они усердно создают собственными руками, ибо выкачивают из планеты все ресурсы, никак их не восполняя.

– Вы что, коммунист? – хмыкнул Петр. – Вы хоть знаете, как живут в начале двадцать первого века развитые капиталистические страны? А во что превратились пошедшие по социалистическому пути?

– Разве я пропагандировал марксизм-ленинизм? – мягко улыбнулся молодой человек. – И концепция рынка, и концепция коммунизма укладываются в один и тот же вектор развития цивилизации – проедание ресурсов. В рамках этого вектора люди заинтересованы только в том, чтобы иметь лучшие дома, лучшую еду, больше имущества… И все.