— А это еще что такое? — удивился Джейк. Он впервые слышал об этом письме.

— Единственное письмо, адресованное Шекспиру, которое удалось найти, — ответила Мелисса.

Диана спокойно пожала плечами.

— Это ничего не значит.

Мелисса повернулась к отцу.

— В единственном письме, найденном среди бумаг Шекспира, датированном тысяча пятьсот девяносто седьмым годом, Квини просил о ссуде. — Тут у Мелиссы началась икота.

Джейку стало стыдно, а студенты пришли в восторг. Между тем Диане их спор начал надоедать.

— Она хочет сказать, что это единственное сохранившееся письмо к Шекспиру.

— Неужели? — с растущим интересом спросил Джейк. Помимо внезапно обнаружившейся любви к пиву Мелисса была полна сюрпризов. — Письмо с просьбой о ссуде?

— И что с того? — резко спросила Диана. — К чему вы клоните?

— Ну, я бы сказал, что это досадно — единственное письмо, которое Шекспир удосужился сохранить, касалось ссуды.

«Шекспир — ростовщик», — подумал Джейк.

— Да. Не совет относительно сонета, который он писал, не мнение о последней пьесе — ссуда.

Мелисса фыркнула, словно была стойким сторонником Марло всю свою сознательную жизнь. Возможно, в глубине души она действительно им была, пока в классах Беркли ей не привили другое мнение.

— Однако это письмо доказывает, что Шекспир умел читать и писать, а вы даже по этому поводу высказывали сомнения. Квини не стал бы писать ему письмо, если бы не рассчитывал на ответ. В письменном виде.

— Довольно слабый довод в пользу грамотности гения, — заметил Джейк.

— А этот Квини, случайно, не отец Томаса, мужа Джудит? — быстро спросила Мелисса. — Уголовный преступник и прелюбодей?

Диана растерялась.

— Я не вижу, какое это имеет отношение к…

— Это доказывает, что он был отвратительным ростовщиком, имевшим дело с негодяями, вот какое! — Мелисса почти кричала. — Неужели вы можете утверждать, что этот же человек написал: «В долг не бери и взаймы не давай; легко и ссуду потерять и друга»? [71]

Чайлдерс встал и поспешно вышел из бара. Диана с растущим возмущением переводила взгляд с Мелиссы на Джейка — такое же негодование еще совсем недавно выказывала его дочь.

— Шекспир был очень занятым и успешным человеком, а к таким людям часто обращаются с просьбой о деньгах. Мистер… как вы сказали, вас зовут?

— Флеминг. Джейк Флеминг.

Диана еще раз оглядела его с головы до ног.

— Вы явно поддерживаете теорию Десмонда Льюиса, Джейк Флеминг.

— Так вам известно, над чем работал Льюис? — сразу спросил Джейк.

Почувствовав ловушку, она попыталась увильнуть.

— Вовсе нет. Просто ходили слухи. Вот и все.

— Понятно.

— Значит, вы решили, мистер журналист, подвергнуть нашего Шекспира суду?

— Не я. Хотя, если быть честным до конца, это могли бы сделать четыре столетия назад.

— Все это лишь показывает, — вмешалась Мелисса, которая начала слегка шепелявить, — что биографы постоянно игнорируют очевидный факт: Шекспир был деловым человеком, не более того. Он совершал сделки в Стратфорде, хотя должен был находиться в Лондоне и писать пьесы, умел он читать или нет.

По бару прокатился шумок.

— Вы хотите сказать, что нельзя быть деловым человеком и литературным гением?

— Назовите хотя бы одного, — предложила Мелисса.

— Т. С. Эллиот, — последовал незамедлительный ответ.

— Совершенно верно, — нахмурившись, подтвердил Джейк.

Мелисса равнодушно пожала плечами.

— Это лишь исключение, подтверждающее правило, — не сдавалась она. — Бизнесмены могут обладать литературным талантом, это я готова признать. И свой талант они используют, чтобы писать информативные, остроумные книги и статьи. Про бизнес. А некоторые даже пишут поэмы. Ну и молодцы. — Тут она громко икнула.

Джейк видел, что Мелисса сражается с пылом человека, недавно обращенного в новую веру. Кроме того, он испытывал гордость, смешанную с укорами совести, — как могла его дочь все еще оставаться на ногах после такого количества выпитого пива.

— К тому же можно утверждать, что бизнесменом движет желание заработать деньги, а не искусство.

— Вовсе нет, — возразила Диана. — Я уже назвала Эллиота. А как насчет Уоллеса Стивенса? [72] Или Поля Гогена? Оба были банкирами.