– Веник, ты меня разлюбил, да?! – ахнула вдруг Маша и уставила на него немигающие глаза. – Да! Теперь я понимаю! У тебя кто-то есть?!

– О господи! – простонал он, закрывая лицо ладонями.

Только бы не сорваться, только бы не упасть в своих собственных глазах. Только бы не наделать глупостей. Ему нельзя, он не должен, это непозволительная роскошь – снова позволить ей растоптать себя! Сколько он работал над собой? Даже выдумал собственную стратегию. И все – прахом! Стоило ей вот так на него взглянуть, как все пошло прахом.

– Машенька, что ты хочешь от меня услышать?! – Это был последний вопрос, который он еще был способен произнести, контролируя свою волю. Добавь она еще хоть что-то, и он пропал бы.

Но Машенька его выручила. Она понимающе кивнула. Причем понимание ее было исключительно основано на ее собственных соображениях, а не на доводах логики и выводов из наблюдений.

– Конечно… Я все понимаю… – пробормотала она смущенно. – Времени прошло много. Глупо было бы требовать от тебя что-то… И все же я пришла к тебе, Вениамин, с просьбой. Выручишь меня?

Все, момент упущен!

Нет, неправильно! Момент, который способен был снова вывернуть ему душу наизнанку, изгадить ее кровоточащими болячками, а потом оставить его мучиться и исчезнуть, утонуть в потоке ее воли, – этот момент благополучно миновал. Маша взяла незнакомый ему доселе тон, сделавшись чужой и неузнаваемой. Перешла сразу к делу. Его будто по макушке палкой огрели – так отрезвляюще подействовало.

– Чего ты хотела?

Теперь он смотрел на нее не как на свою бывшую жену, с чувствами к которой боролся все эти долгие четыре года. А как на…

Да хотя бы как на подругу его погибшей подруги. Как он завернул, а?!

– Веня, они не хотят искать убийцу Марины!!! – Ее руки крепко сцепились в замок, попка поехала по сиденью кресла, того и гляди Маша сползет на пол.

– Почему?

Он не рванулся к ней, не обхватил за талию, не похлопал участливо по плечу. До нее нельзя дотрагиваться! Это губительно! Это снова провал!

– Они… – Губы ее взбухли, глаза поплыли, на них набежали слезы.

– Ну, Маша! – прикрикнул на нее Вениамин, чтобы не утонуть в губительной жалости к ней.

– Они считают, что уже нашли его!

– Кого?!

– Убийцу! Вернее, заказчика!

– И кто же он?! – Это уже новости.

Вчера Горелов что-то намекал ему об Алексе Захарове. Что, мол, у Вениамина появится повод для мстительной радости и все такое. Что соперник его по уши в дерьме. Потому-то Вениамин и ждал Машиного появления у своих дверей, но при чем тут Маринка?!

– Они считают, что Алекс заказал Маринку, – пискнула Маша и разревелась в голос. – Считают, что это он виноват в ее смерти! Вернее, не в ее, а будто кто-то что-то, то есть кого-то, перепутал там, у кафе. Потом – добил… Такая гадость!!! Он же не виноват, Веник!!! Алекс, он… Он не мог!!!

Вениамин вновь усидел на своем месте. Утешать ее, тем временем в душе предрекая ее мужу справедливое возмездие и все муки адовы, было бы мерзко и подло. Вениамин остался на месте.

– Маша, пей кофе. Успокойся и говори по порядку.

Она, как послушная девочка, допила остывший кофе, съела одно печенье, конфетку. Он принес вторую чашку кофе, она выпила и ее. Потом судорожно выдохнула:

– Ты же знаешь, он не виноват!

– В чем? – на всякий случай уточнил Вениамин, и, как оказалось, не зря.

– Он не виноват в том, что мы с тобой расстались, Веник! Наш с тобою брак изначально был обречен. Тебе следовало бы жениться на Маринке. Она… Она всегда к тебе тянулась…

– А ты, значит, спала со мной просто так?! – Он оглянулся на нее от двери – собирался пойти вымыть чашку из-под кофе, и у него просто ноги приросли к полу. – Ты… Ты не любила меня никогда, так?!

– Выходит, так, – равнодушно дернула плечом Маша.

И вот тут он понял, что готов ударить ее. Впервые за долгие годы обожания вдруг возникло в нем это желание.

Какова дрянь, а?! Выскочила за него замуж, пожила какое-то время, потом шагнула ступенькой выше. Пожила там. Там тоже теперь не все благополучно, она и спустилась…

Нет – она снизошла до того, чтобы опуститься на прежнюю ступень, но и то лишь затем, чтобы попросить о помощи. Может, выгнать ее, а? Взять за воротничок ее белоснежной шубки, которую она так и не сняла. Довести до входной двери – и вышвырнуть за порог? Просто взять и отомстить ей подобным образом за такое бездушие.

Нельзя!