Кремль вблизи оказался внушительным: высота стен достигала 4-х, башен - 5-ти саженей. Мост, по которому въезжали, был подъемный: поднимаясь, запирал входные ворота башни. Получались двойные двери; снаружи толстые бревна моста, изнутри дубовые ворота кремля. "Пороками25 не прошибешь!" - приятно удивился Андрей Воронцов.

Попав в кремль, боярин увидел весь Хлынов: неправильный большой шестиугольник с семью башнями.

Прямо внизу, слева, в углу стояла четырехгранная башня, справа - шестигранная - это восточная сторона; как догадался - на краю высокого берега Вятки. От нее с двух сторон вверх уходили изогнутые посредине под тупым углом на внешнюю сторону северная и южная стены кремля. На углах приросли приземистые, как грибы-великаны, четырехугольные башни.

С внутренней стороны стены были не замазаны глиной - высотой не более 1-2-х саженей от земли. Замыкала кольцо-шестиугольник западная сторона, обращенная к площади, к посаду - с 3-мя шестигранными башнями (Никольской посредине - главной - с Большими воротами - по ней въехали в Хлыновский кремль).

В нижней части, справа, отгороженные острогом, темнели полуземляные строения. "Темница", - понял боярин.

Чуть выше красовалась подзолоченным крестом и серебряной маковкой церковь. Рядом большая хорома, в тереме которой на окошках поблескивало стекло! Большая часть города - жилая - лежала по левую руку: простые избы, дома мастеровых, огороженные вместе с хозяйственными постройками, выделялись боярские хоромы; в чьем-то дворе сверкнула крестами домовая церквушка.

Все выглядело мощно, красиво и надежно. Много было людей: мужчин, женщин, детей и воев. Андрей Воронцов не ожидал увидеть Хлынов таким: большим, многолюдным; с неприступным кремлем, и вновь почувствовал, как силы и уверенность возвращаются к нему: город пришелся по душе. "Вот здесь мне жить, собирать полк и с ним идти на рать с самым страшным, безжалостным, люто презирающим нас, русских, врагом... Может, будет это моя последняя...
– он широко перекрестился, больно толкнув соседа.
– Лишь бы вятчане не зауросили, смогли собраться к походу... Набрать полк!" - думал боярин, подъезжая к большому, по внешнему виду только что отстроенному воеводскому дому.

Вятка. Быть или не быть походу?!

Два бородатых вооруженных сторожа-воротника открыли ворота и впустили возок в просторный чистый двор.

С крыльца сбежал в серой волчьей шубе, в белоснежной лисьей шапке вятский воевода. Широкими уверенными шагами он подошел к возку, поклонился малым поклоном.

– В здравии ли великий князь Иван Васильевич?.. Легка ли дорога была?..

Помог встать гостю.

Боярин Андрей Андреевич достойно ответил, глядя на напряженное лицо Константина Юрьева; вскинул руки - обнял, три раза поцеловались.

– Государь велел облобызать тебя при встрече...

В больших умных сине-голубых глазах воеводы вспыхнула радость, лицо смягчилось. Взяв за локоть, повел боярина в дом.

На следующий день после получения повелительной грамоты великого князя с личной припиской на отдельном желтом листке бумаги, вложенном во внутрь закрученной в трубочку пергаментной грамоты, опечатанной свинцовой печатью, Константин Юрьев собрал в Думном доме бояр. Ни сотенных, ни больших житьих людей, кроме Игоря Голубова, не пригласил - так всегда бывало, когда решались важные государственные дела.

По мере знатности и богатству уселись бояре на лавки вдоль стен. У дальней стены с квадратными окошечками, пропускающими лишь зеленоватый свет, за тяжелым столом напротив думных26 мужей сели: воевода Константин Юрьев, его товарищ и московский боярин Андрей Воронцов. Отдельно, около выхода, в полном вооружении, сидел подвойский ватаман Игорь Голубов - как всегда аккуратно и красиво одетый. Думный дом был оцеплен охранной полусотней.

Бояре нет-нет да косились на подвойского: "Тебе-то што здесь делать - иди на улицу - сторожи..."

Андрей Воронцов сидел довольный. Все складывалось удачно: вятский воевода умный, толковый, искренне обрадовался походу, обещался живота не пожалеть - исполнить великокняжеское повеление; московское войско переправилось, устроилось - правда, не в кремле, но это временно.

Вчера, после встречи с воеводой, их увел к себе боярин Павел Богодайщиков - вон он, ближе всех сидит: небольшой, толстенький, черными масляно-плутовскими глазками поблескивает да свою смоляную бороденку подергивает. Напоил, накормил. Кроме меду подсласту27, угостил красным вином, в мовницу28 все втроем сходили...

Воевода сказал, зачем собрал думу, подал знак своему товарищу.

Игнат Репин развернул великокняжескую грамоту, приветливо улыбнулся и высоким голосом начал читать.

Андрей Воронцов знал содержание грамоты, тайной приписки. В грамоте государь Иван Васильевич повелевал своим вотчинникам-вятчанам идти большой ратью на Сарай - столицу Орды, чтобы упредить хана Ахмеда, собирающегося напасть на Московскую Русь; там же требовал, чтобы воеводой был Костя Юрьев (усыновленный племянник ныне покойного воеводы вятского - ярого сторонника Москвы)... Напоминает вятчанам о присяге, которую они дали великому князю Василию II в 1459 году "на всей его воли"...