И о том, что по духовному завещанию отца, Василия II, Иван III наследовал в 1462 году Вятскую землю как "вотчину" великокняжеского дома.

В приписке государь предупреждал, чтобы о предстоящем походе "известно не было... Готовьтесь будто Двинские земли воевать..." Сказано о Новгороде, о Казимире IV... о том, что собирается Иван III воевать на будущий год Новгород и его земли...

– ... Для подмоги и совета посылаю мово ближнего боярина Ондрей Ондреевича со своим двором...
– продолжал читать товарищ воеводы.
– Вместе с ним посылаю освященный стяг с ликом Георгия... татар-ведомцев и кормника Ваську Борта...

Обещал великий князь три года после похода не тревожить вятскую землю, не брать дань...

Закрутился боярин Павел Богодайщиков - глаза злые, недовольный.

"А-а, вон ты каков, "потомок греческих богослужителей", - как вчера, захмелев, он называл себя.
– Татарин ты, а не грек! Правильно сделали, что до поры до времени не сказали, что в грамоте пишется, а то ты взмутил бы воду!" - подумал Андрей Воронцов, начиная сердиться...

Кончил читать Игнат Репин. Дума примолкла. Ждали чего-то...

– Что скажете, люди?
– спросил воевода, каменея лицом.

И вдруг: заговорили, зашумели все.

– Давайте по одному, - потребовал Константин Юрьев.

– Я скажу!..
– встал Павел Богодайщиков.
– Мы с Пахомием29 две ноги Вятки - на нас стоит. Он, - указал на боярина Лазарева - старшего, - железо варит; у меня - люди, мясо, жито... Нам с ним ответ держать за всю землю Вятскую. Рядом с ним сидевший Пахом Лазарев - типичный русский: высокорослый, с широкой русой бородой - согласно кивал: "Эдак, эдак".
– Богодайщиков продолжал: - Мы против бусурман; за Веру и Землю нашу готовы головы сложить, но кто ж тогда через три года будет московскому князю дань платить, помогать ему ратовать?..
– Богодайщиков вздохнул глубоко, оглянулся.
– Нам это дело с умом надо делать: штобы польза была, а не урон, не погибель - а так пустое... Надо силой окрепнуть, оправиться от ран татарских - ведь ни одного целого села, деревни... На ноги встать, а не губить себя... Костя!
– обратился он к воеводе.
– Расскажи московскому боярину, как земля наша обнищала... Сможем ли большой полк набрать, вооружить, обуть и кормом снабдить?... Нет, не сможем!
– и предложил: - Давайте отпишем о наших бедах - он поймет - отменит поход...
– под конец не выдержал: закричал визгливым, неприятным голосом: - Мы, русские, православные, не можем уподобиться диким кочевникам и идти на разбой... вот если они к нам придут - другое дело!..

Выступили еще несколько бояр - тоже против похода. Старший Лазарев встал, одернул бороду и спокойно, убедительно объяснил, что не хватит железа для оружия...

Бояре были против похода - шум, крик, даже угроза послышалась из рядов. Кто-то заорал:

– Людями нас обзывают... Тут нет "людей" - одни бояре!..

Другой еще злее, с ненавистью:

– Ездят, указывают как жить, что делать... Мы не в Московии живем, а на своей дедовской земле!..

Воевода, напружинившись, сжав кулаки, гневно смотрел на перекошенные рты, взлохмаченные бороды, красные потные носы, черные горлатные шапки, мелькающие рукава шуб.

Все верно: большую рать не собрать. Но не помочь Московской Руси не можно!.. На будущий год великий князь будет воевать Великий Новгород - пора их, христопродавцев, заключивших тайный договор с Литвой против Москвы, Руси, наказывать. Вот до чего дошло - Марфа Посадница и в Сарай направила послов: просит помощи, а татарам того и надо - всю Русь опустошат, ограбят... "Мы, Вятка, - Русь, Московского княжества вотчина, что делаем?!
– мешаем... объединению русских земель... да что мешаем - вредим; не выйдем в поход - поможем врагам Русской Земли!.. Эх! Если бы велено было сказать о готовящемся походе на Новгород... О Казимире... о великих чаяниях Ивана III об объединении Руси - поняли бы, какая опасность грозит всему этому, не нанеси - пусть ценой жизни - упреждающий удар Хану Ахмедке.
– Озлился: - А почему только о себе думают?!
– Не хотят пожертвовать собой для всей Земли!..
– гнев начал горячими волнами заполнять грудь. Вот уже перехватило горло, еще немного - тугим мешком ударит по голове, и тогда...

Воевода увидел, подошедшего, седого мудрого подвойского Игоря Голубова, его пронзительно - трезвые глаза (подумал: "Как могут трезветь в минуты опасности человеческие глаза?") - самого уважаемого и единственного друга среди больших людей. Вспомнились великокняжеские слова из потайной грамоты: "Не быти походу на Сарай и победе не быти, и великой единой Руси!.. Поднимай землю вятскую до последнего мужа русского!.."

...Что творилось в душе у воеводы, Андрей Воронцов уловил, понял по безумно-бешеным глазам: "Не осилит он бояр своих... Лекше с татарвой воевать, чем с вятскими спорить!.. Надо счас же образумить этих мужиковатых бояр, - подумал Андрей Андреевич, медленно поднимаясь с лавки.
– Всю жизнь готовился к этому, ждал! Нельзя упустить такое!.. Видит бог, о походе на Новгород придется сказать..."

Воевода опередил московского боярина: вскочил, некоторое время смотрел, грозно насупившись, на кричавших - ждал...

Взмахнул десницей30– рявкнул:

– Тихо!.. Разорались! Обижаетесь, когда людями называют, а сами?! Чернолюдины на базаре так не ведут себя, как вы, бояре-мужи!
– еще раз обвел сидящих грозным взглядом и заговорил, выкатывая, как валун, каждое слово:

– Я мог с вами и не держать думу - все слышали государево слово!.. Поход должен быть, и он будет!.. Вы, как новгородцы, больше думаете о своих доходах, о мошне, а не об общей пользе, не об обилии Русской Земли... Тут, - воевода повысил рокочущий бас и его голос загремел, забился в душной избе, - тут кричал один, что мы, русские, уподобляемся татарам и собираемся идти в разбой!.. Не хотел говорить, великий князь просил... думал, вы так... Не только пойдем на татар, чтобы упредить их: отбить охотку пойти на Русь, Москву; но не дадим им объединиться с Казимиром!.. Татары не пойдут и ляхи задумаются, не посмеют одни. Мы нашу Землю, язык идем спасать, а не в разбой!..

Боярин Андрей Воронцов перекрестил живот себе под столом. Облегченно потея, подумал: "Ладно, хоть про поход на Новгород не сказал..."

Константин Юрьев потупил глаза, опустил голову и - скорбно:

– Много крови придется пролить, может, головы сложим, но татар должны побить... Иначе будем прокляты, виновны будем, что не предупредили большую войну...

– Однем не одолеть татарина!
– обиженно-упрямый голос с заднего ряда.

– Да-а! Однем не смочь...

Вятский воевода побледнел, смахнул со лба крупные капли пота: