– Допрыгались, кажись, – глухо проговорил Эллор, тоже обративший внимание, что происходит нечто странное. – Что делать будем?

Ник хотел сказать, что именно, да и Эллор наверняка рассчитывал именно на подобный ответ, дабы хоть чуть-чуть разрядить обстановку. Но – не время сейчас язвить. Выжить сперва надо. Нет ничего страшнее, чем вот так ожидать непонятно чего и знать, что защиты у тебя практически нет. Если бы из темноты выскочил сейчас с голодным рыком какой-нибудь тираннозавр или хотя бы ягуар, Ник боялся бы гораздо меньше. Хищник – существо все же реальное, от него знаешь чего ожидать. А вот это медленно сводящее с ума «заколдованное место» – куда страшней.

Собака, жалобно ворча, прижалась к ногам хозяина. Юноша присел, успокаивающе погладил ее по шее, хотя больше всего ему самому хотелось бежать куда глаза глядят.

Эллор героически добрался до лодки, которой уже почти коснулась туманная пелена, и извлек оттуда гитару.

– Ага, сыграй что-нибудь, – усмехнулся Ник. – Похоронный марш, например.

– А на фига? Не спеши ты нас хоронить… – усмехнулся менестрель. Его лицо приняло бесшабашное выражение, хотя ему, должно быть, было тоже очень не по себе. – А сыграть – это можно…

Он и в самом деле расчехлил гитару и начал медленно перебирать струны, прикидывая, что бы такое спеть. Потом затянул какую-то песню на английском…

«Что суждено, то суждено, – подумал Ник, устраиваясь поудобнее возле костра. – Выть от ужаса и метаться по лесу – это как-то унизительно, что ли. Вот сойдем с ума окончательно – тогда пожалуйста, тогда это будем уже не мы. А сейчас, что бы к нам ни двигалось, надо встретить это достойно».

Совершенно незаметно туман надвинулся на них, обволакивая берег, лодку, поляну. Оказался он не таким уж густым: сквозь дымку легко различались силуэты деревьев, а в охапке хвороста вполне можно было пересчитать отдельные ветки.

Ник и Эллор молча посмотрели друг на друга. Менестрель бережно прижимал к себе гитару, в другой руке он сжимал футляр с картой, словно намереваясь двинуть «древним артефактом» всякого, кто отважится выползти или вылезти к их костру.

Тянулись минуты, но ничего страшного пока не происходило. Ник даже почувствовал некоторое разочарование: ну в самом деле, так можно перепугаться собственной тени… А потом его неудержимо потянуло в сон. Юноша уже стал клевать носом, но тут над его ухом раздался знакомый, донельзя противный писк, и тут же плечо отозвалось зудящей болью. Ник хлопнул рукой по плечу, поднес ладонь к лицу – на ней оказался раздавленный комар.

– Эт-то еще что за гадость? – недоуменно проговорил юноша, разглядывая маленькое насекомое. Сомнений не было – комар. И вокруг них, судя по несмолкающему звону, роилось великое множество все тех же гадов, принадлежащих к отряду двукрылых. Как будто он был не в чуждом мире под названием Плацдарм, а на игровом полигоне в Заходском, причем – в самом сыром и комарином месте.

Ник замахал руками, отгоняя назойливых кровососов, потом не выдержал, выхватил из кучи хвороста небольшую ветку и начал отмахиваться.

Мысли в голове полностью перемешались, образовав какой-то дикий винегрет. Ник, возможно от недосыпа, не мог вспомнить, о чем же он думал только что, а потом вдруг понял, что не имеет ни малейшего представления о том, где он сейчас находится.

Комары куда-то делись. Отложив ветку, юноша огляделся. Поляна, лес, все также наполовину скрытый туманной пеленой, озеро. Все это было знакомо, очень знакомо, но в определенную картинку никак не хотело складываться.

Ветер донес откуда-то из леса голос кукушки, бесцеремонно отмеряющей годы чьей-то жизни, и всё вдруг сразу встало на свои места. Он был в Заходском, на поляне у озера, а светло здесь оттого, что сезон белых ночей еще не окончательно прошел.

До Ника долетел веселый смех, чьи-то приглушенные голоса, звон гитары. Точно, он же вчера зачем-то отошел от общей веселой суеты к берегу озера – вот только никак не вспомнить, что ему здесь понадобилось. Полюбоваться на воду и небеса захотелось, что ли? Тут-то его и сморил сон. Не надо было пить… Да он вроде бы и не пил… Черт, мысли путаются, но ничего, сейчас он вернется к ребятам, и всё прояснится, всё будет путем…

Со стороны станции прилетел очень тихий, но вполне различимый гудок электрички. Должно быть – последняя или предпоследняя.

Ник попытался встать, и тут его рука наткнулась на что-то мягкое. А собака-то здесь откуда? Не иначе как кто-то из народа ее привез. Ничего себе, ротвейлер, да такой здоровенный…

Что-то ярко вспыхнуло, совсем рядом раздался вскрик, и в следующую секунду в руку Нику вонзился целый рой разъяренных пчел. Ник заорал от боли и неожиданности, но в голове окончательно прояснилось.

Оказывается, он стоял около костра. Рядом тряс обожженной рукой Эллор – в угли он сунулся, что ли? А у ног Ника валялся металлический футляр – светящийся, слегка потрескивающий и разбрасывающий вокруг бело-золотые искры – как бенгальский огонь. Видимо, вспыхнул он у Эллора в руке, а когда менестрель отбросил его, часть искр попала на Ника. Очень вовремя попала, надо сказать.