Решено было выкурить хозяев улья при помощи пука сушеной травы, которая не горит, а медленно тлеет, источая при этом густой белый дым. Этой травой, брошенной в костер, охотники спасались от гнуса. В первые недели пребывания на Плацдарме гнуса не было, зато теперь, перед сезоном дождей, мерзкие твари отыгрались по полной. В поселке и у озера их не было, зато в глубине леса, куда уходили охотиться колонисты, порой было невыносимо находиться. А серо-зеленая трава, брошенная в костер, спасала от гадов получше всяких репеллентов. Эвелина рассудила, что дым обязан подействовать и на пчел.

«Олли, конечно, хорошая подруга, вот только не хватает в ней чего-то – даже не хватки, а какой-то волевой жилки, – размышляла девушка, идя по тропинке впереди всей компании. – Вряд ли у нее получилось бы, чтобы по первой же ее просьбе люди готовы были горы свернуть. Да и с мужем тоже – вертеть им она не умеет – это еще полбеды – так ведь и учиться не хочет…»

Она едва не передразнила Олли вслух.

Эвелина отлично сознавала, что ее «лидерство» распространяется в основном на мужскую половину населения, но ведь это ей и было нужно. Впрочем, подруги у нее тоже имелись. Если рыжая Элана ее недолюбливала, то это ничего не значило. Вот зато Юлька… Она такая неяркая, ничем не выделяющаяся – просто идеальная подруга для нее. Опять же, Юлька из бывших «случайников» – это хорошо, есть кому оказывать покровительство.

Иногда Эвелину даже раздражало, что все, что бы она ни попросила, будет выполнено парнями тотчас. В такие минуты девушка чувствовала легкое презрение к «сильному полу», замыкаясь в гордом молчании и от этого почему-то становясь еще прекраснее.

– Это – вот здесь.

Эвелина остановилась на краю небольшой поляны, указывая рукой на невысокое по местным меркам корявое дерево с дуплом. Даже в этот момент девушка не могла не вспомнить о своей внешности – она откинула назад длинные черные волосы, рукава платья соскользнули, открыв тонкие запястья.

– Жаль, заколки нет, – проговорила она как бы самой себе, ни на кого не глядя. Парни, разумеется, ничего не сказали, но она прекрасно знала – не позднее чем послезавтра будет ей заколка, самая изящная, какую только здесь возможно отыскать. Да и не одна.

Разумеется, к дуплу Эвелина не пошла, предпочитая руководить действиями остальных со стороны. Да и никто из парней не пустил бы ее к пчелам.

В следующие полчаса на поляне разыгралось нешуточное сражение. Подпаленные пучки травы подносили к дуплу, а пчелы, и без того весьма недовольные визитом незваных гостей, вконец рассвирепели. Они носились в воздухе, едва не сталкиваясь друг с другом, и пикировали на людей, будто смертники-камикадзе.

Эвелина хотела отойти подальше на всякий случай, однако решила, что ее присутствие будет воодушевлять остальных. Поэтому девушка, оставаясь на месте, наблюдала, как ее рыцари вскрикивают и беспорядочно машут в воздухе руками.

В конце концов у подножия дерева был разведен костер, на него навалили сверху сушеной травы и свежесорванных листьев. Дым повалил такой, что даже Эвелина, стоя в отдалении, слегка закашлялась. Только так удалось немного отогнать пчел и избавиться от их атак.

Медовых сот оказалось очень много, и Эвелина почувствовала радостное волнение, представив, как продемонстрирует свою добычу Георгию.

Гм, пожалуй, он это оценит… да и ее заметит. И пусть не воображает, что без него по Плацдарму никто и шага ступить не сможет.

Посмотрев на довольные лица своих спутников, девушка едва сдержала смех. У одного заплыл глаз, у другого вздулась щека, как будто бедолага страдал жесточайшим флюсом, а третий не мог повернуть головы, потому что пчела каким-то образом пробралась ему за ворот и коварно ужалила в горло.

– Ну, спасибо. Каждому с добычи. – Эвелина указала на корзины, заполненные сотами, – причитается. А теперь – к дому, уже темнеет.

Они двигались вполне спокойно почти до самого Эльсинора. Но когда до первого заселенного людьми дерева осталось шагов сто, Эвелина, взглянув на своих спутников, поняла, что выглядят они почему-то не очень хорошо. Опухоли от укусов увеличивались буквально на глазах, парни дышали часто и прерывисто. Девушка остановилась, сказав, чтобы те, кто не пострадал в битве с пчелами, пока отнесли трофеи к ней, а сама с пострадавшими направилась в госпиталь к Олли. И вот там обнаружилось, что дело куда серьезнее, чем она представляла.

– Сильное отравление, – проговорила Олли и, велев Эвелине поднести укушенным какой-то отвар и выпроводить их к Юльке (той поручали не самые тяжелые случаи), занялась Торвальдом – тем самым парнем, которого пчела укусила в горло. Дошел он до госпиталя сам, но сейчас начал задыхаться и, кажется, готов был вот-вот потерять сознание.

«Неужели они не могли укутаться получше? – с раздражением думала девушка, чувствуя, однако, некоторые угрызения совести. – А если он сейчас умрет… по моей вине? Начнутся тогда пересуды!»