– В тебе - всегда, - задыхаясь, бормотал он, нащупывая застежки.

– И, как всегда, бардак, - почти с умилением бормотала она: одежда его была разбросана в обеих комнатах, как делают в спешке.
– Господи, когда же я воспитаю из тебя аккуратиста?

Через полтора часа он убежал на очередную встречу с опостылевшими кредиторами. Собственно, основное соглашение уже было подписано, и утрясались последние, мелкие детали. Инна же, удрученно обозрев ненавистный ей беспорядок, не дожидаясь горничной, принялась за уборку.

Игорь вернулся к вечеру. Собственно первой в номере возникла огромная корзина цветов, напрочь закрывшая самого Кичуя.

– Любимой от любящего, - провозгласил Игорь и опустился на колено.

Жена сидела в кресле, с холодным лицом разглядывая выглянувшего из-за цветов коленопреклоненного супруга.

– Что-то не так?
– растерялся он.

С выражением гадливости она отодвинула вазу, прикрывающую лежащий на столе липкий сверточек.

Игорь посерел.

– Я ж тебе говорила, что привычка к бардаку до добра не доводит, - прокомментировала Инна, садистски медленно начав разворачивать нечто, завернутое в обрывок "Таймс".

– Но... это вообще не мое, - пробормотал Игорь. - Ты б хоть дождался, пока раскрою.

Концы газетного обрывка разошлись. Внутри оказались два использованных презерватива.

– С усиками, что характерно, - отметила Инна.
– А мне такое ни разу не предложил.

– Инночка, это не то, что ты думаешь, - залепетал, поднимаясь, муж.
– Это, может, вообще от прежнего жильца? Или - горничная подбросила? А?

Игорь обреченно умолк. Врать он не умел. Он искательно заглянул жене в глаза. Но там мерцал лед.

– Надеюсь, мазки на анализ сдавать не придется, - брезгливо процедила она.

Игорь осел. Вся длинная, худая фигура его безнадежно ссутулилась, обвисла и стала напоминать сломавшийся детский конструктор.

– Инночка! Это все как-то само собой. Вчера соглашение наконец подписали. Потом вернулся, спустился в ресторан. Выпил. Я не хотел, правда! Они сами.

– Они! Так здесь еще и групповушка была!

– Да не помню я!

– То есть не приходя в сознание? - А думаешь, столько времени без тебя - это легко, да? Вот я тебя когда-нибудь на столько бросал? И вообще это не по-настоящему... Я, если хочешь знать, тебя представлял! Так что это, если разобраться, не измена, а просто виртуальность.

– Да ты у нас фантазер.

– Инночка. Я тебе клянусь, в первый и в последний. Поверь, а?.. Мы же семья. Ох, как же противно!

Кичуй застонал. И тут, как в насмешку, зазвучала мелодия свадебного марша, - зазвонил его мобильный телефон. "Тан-тан-та-та-да!" - не умолкая, бодро наигрывал он.

– Подними, - поморщилась Инна.

– Да, слушаю, - хмуро буркнул Игорь.
– Да, прилетела, она здесь. Лицо его изменилось.
– Понял. Вылетаем... Нет, у нас все хорошо. Как скажете.

Отключил трубку.

– Звонил твой отец. Требует, чтоб мы срочно вернулись в Москву. В банке опять новые неприятности. Он, кстати, спросил, как у нас с тобой. Я сказал, что все хорошо, - лицо Игоря сделалось по-детски обиженным.
– А, Иннуша? Да и Ивану Васильевичу, в такой-то обстановке, когда все силы надо в кулак, а тут еще наши мелкие распри! Инна хмыкнула:

– Ладно, давай собираться.

– Но как ты все-таки решишь?

– Как решу, так решу.

Инна поднялась, пошла в ванную. Прежде чем закрыться, поколебавшись, обернулась:

– А я ведь тебе тоже сюрприз приготовила: я, видите ли, беременна.

Обороняясь от взрыва восторга, поспешно заперлась изнутри. Посмотрела на себя в зеркало. Чувствуя, что не в силах больше сдержаться, открыла на всю мощь краны и - прикрывая рот, зарыдала.

12.

– Итак, уважаемые господа, я пригласил вас для того, чтобы сообщить пренепреятнейшее известие: вчера, одиннадцатого апреля одна тысяча девятьсот девяносто девятого года, Банк России отозвал нашу лицензию, - объявил Александр Павлович Керзон. Рублев, с лицом, измятым бессонницей, нахмурился: за ерничеством президента банка ему почудилось скрытое облегчение. С избавлением от угрозы убийства к Александру Павловичу начала потихоньку возвращаться прежняя розовощекость и скользящая ироничность.

Остальные участники экстренно созванного оперативного совещания: Кичуй, Дерясин, Лобанов, Жукович, Подлесный, Инна, ведущая протокол, - удрученно отмалчивались. Новость вчерашнего дня не являлась для них новостью.

– Собственно, говорить особо нечего. Лишив возможности проводить банковские операции, нас разом парализовали.

Какие Вы имеете конструктивные предложения, Александр Павлович?
– Рублеву хотелось вернуть разговор в деловое русло. - Конструктивные?
– Керзон горько покачал головой.
– Какой конструктив! Это удар под дых. Теперь все надо спешно распродавать, пока центробанк не высадил сюда свой десант. Все, что только возможно. А чего? Оставлять благородненько господину Онлиевскому? Не жирно ли?