Письмо оказалось не от фирмы.

"Кому: Тикун Сэцуке

От кого: Никки-химэ

Тема: ***

Сэцуке, поздравляю тебя с первым днем учебы. Не грусти и, главное, ничего не бойся. Мир, кажется, устроен справедливо. Мы обязательно встретимся. Целую, твоя Никки."

Обычное письмо. Такое письмо могла бы написать подружка, с которой Сэцуке училась в каком-то другом городе, но откуда потом переехала сюда. Могла бы. Если бы у нее были подружки. А у нее никаких подруг не было. Вообще. И имя ей абсолютно незнакомо. Ошибка? Шутка?

И опять пугающий холод. И тьма. Как будто на мгновение открываешь глаза, выныриваешь из прекрасного сна и оказываешься в темной, промозглой комнате с разбитыми окнами. Сэцуке поежилась. И зачем она вообще села за дурацкий "Нави"? Теперь мысль о странном письме примется свербить в голове, как надоедливая мелодия глупейшей песенки, которая прилипает с самого утра и не отпускает тебя до самой ночи. А кто такая Никки? И почему она должна чего-то бояться? Когда говорят "не бойся", то однозначно подразумевается обратное - что-то жуткое и страшное грядет, и она, Сэцуке, должна этого обязательно бояться.

– Сэцуке?

Девочка вздрогнула.

– Да, я сейчас, папа. Решила проверить почту, - Сэцуке прикусила язык.

– Почту?
– удивился папа.
– Тебе кто-то должен написать?

– Да, - нагло соврала Сэцуке.
– Да, мне должны написать. Почему мне не может кто-нибудь написать? Разве у меня нет друзей, знакомых, которым интересно - что со мной?

Ошии вздохнул, подобрал брошенную сумку, медведя.

– Пойдем, Сэцуке. Пора.

4

– Первый день в школе всегда очень важен, - продолжил свой инструктаж папа.
– Главное - произвести хорошее впечатление на директора, учителей, одноклассников. От того, как сложатся ваши отношения в первый день, будет многое зависеть.

Сэцуке смотрела в окно машины на проносящиеся мимо дома, фонарные столбы, деревья, людей. Обычная городская жизнь, которая проходит рядом, но ей до нее пока не дотянуться. Потому что она пристегнута к креслу, потому что ее везут в школу, потому что она вынуждена выслушивать все эти давно известные слова о том, что лучше сразу дать кому-нибудь в глаз, чем после превратиться в изгоя, на котором школьные идиоты будут оттачивать свои идиотские шутки.

Сэцуке сжала кулаки и ударила себя по коленям. А форма все равно уродская. Даже коленей не видно. Не торчат они из под короткой юбочки. Теперь она обречена ходить в монастырской робе от рассвета до заката.

Жилой квартал кончился, и дома взметнулись вверх, точно кто-то отключил земное притяжение. Уродливые поганки на тонких ножках со вздутиями гироскопов и помятыми шляпками, вмещающими бесконечные лабиринты, где эти непонятные и невозможные взрослые перекладывали бумажки, решали дурацкие вопросы и строили далеко идущие планы о том, как наиболее вредным способом испортить жизнь своих детей.

– Па, а ты здесь работаешь?

Ошии покачал головой.

– Наши лаборатории располагаются внизу, под жилыми уровнями Хэйсэя.

– В подземелье?
– не поверила своим ушам Сэцуке. Ну и работенка у папы! Целыми днями торчать внутри города и не иметь возможности подойти к окну, посмотреть на небо, на солнышко! Да что там! По улице пройтись - и то нельзя!

– Там не подземелье, - усмехнулся Ошии.
– Заводы, лаборатории, транспортные коммуникации. Даже улицы есть, магазины, рестораны.

– А школы есть?
– ядовито поинтересовалась Сэцуке. Уж лучше в подземелье учиться. Так честнее. Сэцуке - дитя подземелья. Будущая жертва блестящего образования. Неужели и она, когда вырастет, будет искренне считать, что лучше знает, чего хотят ее дети?!

– Я узнаю, - пообещал Ошии.

– Не надо, - вздохнула Сэцуке.
– Не люблю жить под землей. Там страшно и скучно. Я уж лучше здесь, но свежем воздухе.

Машина въехала на мост, а мир-город продолжал опускаться куда-то вниз, обрушивался в бездну металлическими водопадами дорог, линий метро, уходил в пропасть поганками небоскребов и подмигивал из тьмы зловещими огнями. Сэцуке вжалась в кресло. Тонкие лучи света вырывались из Провала и чертили в небе голограммы рекламы. Среди облаков мелькали женские ноги в чулках, банки пива, курились ароматические палочки и густой метелью закручивались разнообразные шоколадные батончики.

– Да, совсем забыл, - Ошии достал пластиковую карточку и протянул Сэцуке.
– Тебе на карманные расходы.

Надо же, как любезно. Сэцуке повертела карточку с ребристыми иероглифами: "Тикун Сэцуке".

– А сколько здесь?

– На мороженое хватит, - улыбнулся папа.

– Па, - надула губки Сэцуке, - а на что-нибудь более существенное, чем мороженое, здесь хватит?

– Например?

– Хм... Книги, например?
– а также наряды, дискотеки, игрушки, мысленно добавила Сэцуке, короче, на все то, чтобы вести активную и ничем не стесненную общественную жизнь. Не будет же она постоянно долбить уроки, как ее воображаемая соседка-отличница.