Сочинения
вернуться

Поплавский Борис Юлианович
Шрифт:

1928

Лунный дирижабль

Я хочу Тебя погубить, Я хочу погибающим быть, О прекрасной гибели душ Я Тебе расскажу в аду. Строит ангел дворец на луне, Дирижабль отходит во сне. Запевают кресты винтов, Опадают листы цветов. Синий звук рассекает эфир, Приближается мертвый мир. Открывается лунный порт, Улыбается юный черт. И огромная в темноте Колоннада сходит к воде В синих-синих луны лучах Колоннады во тьме звучат. В изумрудной ночной воде. Спят прекрасные лица дев, А в тени голубых колонн Дремлет каменный Аполлон. Зацветают в огне сады. Замки белые всходят как дым, И сквозь темно-синий лесок, Ярко темный горит песок. Напевают цветы в саду. Оживают статуи душ. И как бабочки из огня Достигают слова меня. Верь мне, ангел, луна высока, Музыкальные облака Окружают ее, огни Там звучат и сияют дни. Синий ангел влюбился в весну. Черный свет отойди ко сну. Прозябание полюби. Погибание пригуби. Тихо смотрит череп в окно. В этой комнате совсем темно, Только молча на самом дне. Тень кривая спит на стене.

1928

Рукопись, найденная в бутылке

Мыс Доброй Надежды. Мы с доброй надеждой тебя покидали, Но море чернело, и красный закат холодов Стоял над кормою, где пассажирки рыдали, И призрак Титаника нас провожал среди льдов. В сумраке ахнул протяжный обеденный гонг. В зале оркестр запел о любви невозвратной. Вспыхнул на мачте блуждающий Эльмов огонь. Перекрестились матросы внизу троекратно. Мы погибали в таинственных южных морях, Волны хлестали, смывая шезлонги и лодки. Мы целовались, корабль опускался во мрак. В трюме кричал арестант, сотрясая колодки. С лодкою за борт, кривясь, исчезал рулевой, Хлопали выстрелы, визги рвались на удары Мы целовались, и над Твоей головой Гасли ракеты, взвиваясь прекрасно и даром. Мы на пустом корабле оставались вдвоем, Мы погружались, но мы погружались в веселье. Розовым утром безбрежный расцвел водоем, Мы со слезами встречали свое новоселье. Солнце взошло над курчавой Твоей головой, Ты просыпалась и пошевелила рукою. В трюме, ныряя, я встретился с мертвой ногой. Милый мертвец, мы неделю питались тобою. Милая, мы умираем, прижмись же ко мне. Небо нас угнетает, нас душит синяя твердь. Милая, мы просыпаемся, это во сне. Милая, это не правда. Милая, это смерть. Тихо восходит на щеки последний румянец. Невыразимо счастливыми души вернутся ко снам. Рукопись эту в бутылке, прочти, иностранец, И позавидуй с богами и звездами нам.

Гамлет

«Гамлет, Ты уезжаешь, останься со мной, Мы прикоснемся к земле и, рыдая, заснем от печали Мы насладимся до слез униженьем печали земной, Мы закричим от печали, как раньше до нас не кричали. Гамлет. Ты знаешь, любовь согревает снега, Ты прикоснешься к земле и прошепчешь: „забудь обо всем!“ Высунет месяц свои золотые рога, Порозовеет денница над домом, где мы заснем». Гамлет ей отвечает: — забудь обо мне, Там надо мной отплывают огромные птицы, Тихо большие цветы расцветают, в огне Их улыбаются незабвенные лица. Синие души вращаются в снах голубых, Розовой мост проплывает над морем лиловым. Ангелы тихо с него окликают живых К жизни прекрасной, необъяснимой и новой. Там на большой высоте расцветает мороз, Юноша спит на вершине горы розоватой, Сад проплывает в малиновом зареве роз, Воздух светает, и полюс блестит синеватый. Молча снежинка спускается бабочкой алой. Тихо стекают на здания струйки огня, Но растворяясь в сиреневом небе Валгаллы, Гамлет пропал до наступления дня. «Гамлет, Ты уезжаешь, останься со мной!» Пела безумная девушка под луной.

Флаги

В летний день над белым тротуаром Фонари висели из бумаги. Трубный голос шамкал над бульваром, На больших шестах мечтали флаги. Им казалось море близко где-то, И по ним волна жары бежала, Воздух спал, не видя снов как Лета, Всех нас флагов осеняла жалость. Им являлся остов корабельный, Черный дым что отлетает нежно, И молитва над волной безбрежной Корабельной музыки в сочельник. Быстрый взлет на мачту в океане, Шум салютов, крик матросов черных, И огромный спуск над якорями В час паденья тела в ткани скорбной. Первым блещет флаг над горизонтом И под вспышки пушек бодро вьется И последним тонет средь обломков И еще крылом о воду бьется. Как душа. что покидает тело, Как любовь моя к Тебе. Ответь! Сколько раз Ты в летний день хотела Завернуться в флаг и умереть.

Мистическое рондо

Татьяне Шапиро

Белый домик, я тебя увидел Из окна. Может быть в тебе живет Овидий И весна. В полдень тихо сходит с белой башни Сон людской. Франт проходит в розовой рубашке Городской. Шелк песка шумит и затихает. Дышат смолы. Отдаленный выстрел долетает Точно голубь. Руки спят, едва меня касаясь, Голос сонный, С отдаленной башни долетая, Славит солнце. «Спят на солнце золотые души Тех кто верят. Тихо сердцу шепчут о грядущем Из-за двери. О, Тристан, иди столетий мимо И внемли, Я люблю тебя необъяснимо Вне земли. Ты с луны мне говоришь о счастье. Счастье — смерть. Я тебя на солнце буду ждать, Будь тверд». Жарко дышат смолы. Все проходит. Спит рука. На башне ангел спит. Меж деревьев белый пароходик Колесом раскрашенным шумит.

Римское утро

Поет весна. Летит синица в горы. На ипподроме лошади бегут. Легионер грустит у входа в город. Раб Эпиктет молчит в своем углу. Род зеленью акаций низкорослых Спешит вода в отверстия клоак, А в синеву глядя, где блещут звезды, Болтают духи о своих делах. По вековой дороге бледно-серой Автомобиль сенатора скользит. Блестит сирень, кричит матрос с галеры. Христос на аэроплане вдаль летит. Богиня всходит в сумерки на башню. С огромной башни тихо вьется флаг. Христос, постлав газеты лист вчерашний, Спит в воздухе с звездою в волосах. А в храме мраморном собаки лают И статуи играют на рояле. Века из бани выйти не желают, Рука луны блестит на одеяле. А Эпиктет поет. Моя судьба Стирает Рим, как утро облака.

Мистическое рондо II

Было жарко. Флаги молча вились, Пели трубы. На руке часы остановились У Гекубы. По веревке ночь спустилась с башни К нам на двор. Слышен был на расстоянье страшном Разговор. На гранитном виадуке Говорили, Что внизу в аду тела не в духе, Где забыли. На высокой ярко-красной башне Ангел пел, А в зеленом небе, детям страшном, Черный дирижабль летел. Тихо солнце ехало по рельсам Раскаленным. С башни ангел пел о мертвой Эльзе Голосом отдаленным… О прекрасной смерти в час победы, В час венчанья, О венчанье с солнцем мертвой Эды, О молчанье И насквозь был виден замок снежный В сердце лета И огромный пляж на побережье Леты…

1928

Богиня жизни

Плыл лунный шар над крепостною крышей, Спала на солнце неземная площадь, Цветы сияли, были черны ниши. В тени мечтала золотая лошадь. А далеко внизу сходили важно Каких-то лестниц голубые плиты. Богиня жизни на вершине башни Смотрела вдаль с улыбкой Гераклита. А там цвела сирень, клонясь на мрамор, И было звездно в синеве весенней. Там дни слонялись, как цыганский табор, Там был рассвет, и парк, и воскресенье, Где корабли тонули в снежном дыме. На палубе играли трубы хором, Сквозь сон листвы танцоры проходили. Кончалась ночь, и голубели горы. Над остановкой облако алело, Автомобиль скользил, трубя устало, труба мечтала И танцевать пытался неумело Румяный ангел на исходе бала. Когда горел, дымя, фонарь бумажный И соловей в соседнем парке охал. Но в розах плыл рассветный холод влажный, Оркестры гасли, возвращаясь к Богу, трубя тревогу. Уж начинался новый день вне власти Ночной, весенней, неземной метели. Был летний праздник полон шумом счастья. В лиловом небе дирижабли пели. Стреляли пушки в море белой пыли. В шуршащих кортах девушки потели, А в балаганах дети пиво пили И маленькой рукой махать хотели. А вдалеке, где замок красных плит, Мечтала смерть, курчавый Гераклит.