Человек крикнул:

— Финнгалк! Свет в глаза!

Зверь отвлёкся. Свет брызнул с ладони в глаза чудовищу, а потом растёкся, вернулся в мох, мечи и факела. Финнгалк выругался, завертел головой, забил крыльями, но было поздно. Блеск не только ослепил его, он вошёл в его кровь, свёл мышцы судорогой. На миг, но этого хватило: мечники напали с четырёх сторон, отсекли хвост, разорвали крылья, снесли человечью голову. Тело рухнуло, дёргаясь. Голова покатилась по камням, навстречу гостю. Тот остановил её мыском сапога.

— Колдун! — прохрипела голова. — Мразь, ублюдок!

— Ответ на загадку таков, — молодой голос был звонок, как струны Калластэновой арфы, — мастер, слепой и раб. Кем был ты?

— Мастером… — в это слово финнгалк вложил всю ненависть, и выплеснул её с последним взором. Затем его глаза остекленели.

Воины в масках приветствовали чародея коротким поклоном. Тиримо тоже поклонилась, почтительно и глубоко, а Калластэн усмехнулся:

— Надо же, Корд'аэн О'Флиннах! Как твой учитель?

— Скоро отмечает двухсотый день рождения, — сдержанно ответил тот. — Хочу сделать ему подарок. А вот как вас сюда занесло?

— Странствуем, — отвечал Калластэн прохладно.

Тидрек присмотрелся. Верно, это тот самый странник, что был у Гельмира! Тот же голос, та же лёгкая поступь, те же глаза, зелёные и озорные, с печалью на самом донышке… И ещё есть нечто в том взоре, от чего становится страшно. Как от взора финнгалка.

…Чуть позже Тидрек вспомнил, где и от кого слышал это имя, и с какой ненавистью, замешанной на зависти и страхе, оно тогда звучало. Пока же он, замирая сердцем, наблюдал, как Корд'аэн резко, гневно метнулся к улыбавшемуся Калластэну. Казалось: сейчас друид ударит арфиста, как мальчишку, как раба…

— Что же ты делаешь, странник? — почти прошептал Корд'аэн. — Разве ты не понимаешь? Зачем?..

Он был на две головы ниже Калластэна. Но смотрел на него словно сверху.

— Милый мальчик, — улыбка барда стала невыносимо ледяной, — власть судить и миловать испортила тебя. Ты стал глупцом, начал забываться. Отвечу — в порядке исключения, хоть и трудно сказать, поймёшь ли ты… Они, — указал на влюбленных, — только что пережили восхитительное приключение. Смотри — огонь в глазах! Это ответ и на второй твой вопрос, тот самый, что его задал мастер Тидрек намедни. Мастер выковал дроттегьёф, красота мира умножена, и что за беда, если бы они вдруг не пережили приключения?..

Корд'аэн хмыкнул:

— А то я уж засомневался, показалось мне или нет, что ты позвал зверушку…

Тидрек побледнел: улыбка исчезла с лица Калластэна. Взглянул на Тиримо. Она беззвучно плакала, с ужасом глядя на инистую маску, проступившую вместо лица брата. Сам же арфист молчал.

— Вот твой истинный облик, — сухо молвил друид. — Однажды ты забудешь своё лицо, своё имя, свой народ, и наденешь вот такую маску из серебрёной стали. Два меча будет в твоём сердце: железный и золотой. А убьёт тебя ученик тролля-фоссегрима.

— Ты известен точными пророчествами, — отвечал Калластэн. — Поэтому я не убью тебя за дерзость, тебя накажут тени твоего прошлого. Я вижу, они волочатся за тобой, точно змеи. Ступай прочь, мальчик.

Корд'аэн подошёл к Тидреку.

— Запомни загадку.

И грустно добавил:

— Мне очень жаль. Тебе, верно, лучше умереть. У тебя маска красивая, но поверь, лучше умереть мастером, чем жить рабом.

— Это неправда! — воскликнула Тиримо сквозь слёзы. — Он не раб!

— Да, конечно, — Корд'аэн. — Он не раб, я не прав, а твои слёзы — это песчинки, которыми играет ветер. Ничто ничего не стоит. Моё почтение.

Тидрека тошнило. Он любил Ласточку и ненавидел её родичей, а ещё он ненавидел всех чародеев и себя самого. Тиримо всё ещё дрожала и прижималась к нему. Он раздраженно оттолкнул её, сорвал маску, вернув себе облик чернобородого дверга ростом ей по пояс, и попросил у одного из мечников нож. Затем присел рядом с мёртвым финнгалком и принялся вырезать ему когти.

— Что? — ворчливо огрызнулся на всеобщее недоумение. — Вам это добро ни к чему, а мне резцы по камню нужны…

Калластэн скоро уехал. Тиримо — чуть позже. Она ещё приезжала, они вместе путешествовали по Хвитасфьёллю и Альвинмарку, ибо времени имели немало. Но никогда они не вспоминали о том случае на Поющем Озере. О загадке Тидрек также предпочитал не думать.

Наставнику Корд'аэна понравился подарок. Друиды запомнили мастера.

— Мастер Тидрек…

Парнишка-ученик был смущён и напуган. Его можно было понять: мало удачи — отвлекать наставника от работы. Тем более, что ныне братство Ювелиров весьма неохотно допускало учеников в конечном итоге в мастера. Потому и число подмастерьев было невелико. И только Тидрек, как один из самых молодых умельцев, с охотой брал смышленых юношей в ученики. Но и не выполнить поручение главы мастерской парень не мог себе позволить.