— Ваш народ ведом ослиным упрямством, — улыбнулась Аллиэ, — но на каждого осла есть ослица, за которой он радостно побредёт. А старого осла ждет мясник.

Покидая артель, она мельком взглянула на Тидрека. Хищные, голодные глаза обожгли его до корней души. Ведьма, конечно, узнала его. Остро хотелось тьмы.

— Ты был излишне груб, — упрекнул ингмастера Хальгерд, — может, стоило подумать? Они могли бы потолковать со Свенди…

Гельмир думал. Ровно миг.

— Сам знаешь, — молвил тихо, — только раб дерётся чужим мечом…

Но голос его дал трещину.

— Доброго дня, мастер Тидрек. Не делай глупостей, и никто не пострадает. В конце концов — мы же старые друзья, не так ли?..

— Дейрах сын Кеараха, — Тидрек не был удивлён, застав у себя в доме старых знакомцев, но и радости не испытывал. — Немного толку размазывать овсянку по столу. Мне думается, вы не слишком-то скучали по Хильдарсону, пока не пришла нужда.

— Скажи мне, мастер, — ласково прошептала Аллиэ, — каково твоё самое сокровенное желание?

Он посмотрел ей в насмешливые мерцающие глаза… и потянулся за клевцом. Пылающие обломки мира падали сквозь него, оставляя лишь ненависть и пепел. Они всё знали о нём и Ласточке, они ведали самое глубокое стремление его сердца, и у них достанет яду — отравить родник любви.

Внезапно она с криком отскочила:

— Эй, да он жжётся!

Тидрек ничего не понял, но злорадно усмехнулся.

Дейрах махнул рукой на идол.

— Гельмир — великий умелец, верно?

— Лучший из живущих ныне, — кивнул Тидрек, подозрительно хмурясь.

— Надо полагать, ты ему предан?

— Что за чушь ты несёшь! Я работаю у него, он мне платит…

— И поэтому он лучший?.. Отчего ты — именно у него?

— В одиночку уже давно никто не работает. А про Чёрную Чашу вы знаете…

— Зависть? — слабо улыбнулся Дейрах.

— Нет! — горячо, слишком горячо возразил Тидрек. — Не зависть! Честь! Легенда!

— Много огня и пара, — Аллиэ провела ногтем по лицу идола. — Гейзер страстей!

Дейрах молчал, скользя стекленеющим взглядом по хижине мастера, по его лицу, по его мыслям. Затем заговорил, тихо шелестя, как пыль на руинах храма:

— Легенда о мастере, что спас людей от жажды и безумия, о юноше, что выпил яду за свой народ… Нет, я не берусь судить, было ли всё так на самом деле. Но ты знаешь, Тидрек Хильдарсон, что Гельмир тех дней остался там, тогда, в холодном подвале Лунной Башни. Он остался в веках и сагах. Тот Златобородый, что отдает тебе распоряжения, совсем иной человек. Он зол и ущербен, как фальшивый гульден. Он пуст внутри, как этот идол, он давно уже пуст, и руки его не создали ничего за последние сто лет… а может, и больше. Он — дракон, что свернулся на золоте, он брызжет отравой и пламенем, и даже ты ненавидишь его за это…

— Хватит! — Тидрек схватил клевец и размахнулся. — Не твоё дело!

— Довольно, Дейрах, — резко бросила Аллиэ, — давай к делу.

Тот вздохнул и подставил голову под удар трости.

— Почуешь ложь в моих словах — бей.

Мастер пожал плечами, отложил клевец. Ему было стыдно за крик.

— Ни к чему. Говори с чем пришёл, не тяни козла за бороду.

— Я пришёл вернуть долг, по нраву тебе то иль нет. И тебе придется принять это, мастер-ювелир. Как я понимаю, тебе могут разрешить взять в жены одну милую птичку с далекого северного острова. Ведь ты мастер, а коли станешь ингмастером — прибудет весу в твоих словах…

— Что с того, — пробурчал Хильдарсон, — если родичи Тиримо не позволят ей? Им, смею уверить, глубоко безразлично, мастер я или ингмастер. Будь я даже ярлом, даже конунгом сольфов — для них я всегда буду мерзким бородатым карликом, отвратным червём из кишок Имира…

— Это не совсем так, — загадочно улыбнулся Дейрах. — Коль скоро ты добудешь славу чародея, белые альвы могут и поменять своё мнение. С волшебниками и удачливыми людьми они считаются…

Тидрек окаменел. Словно в его хребет вросла Мировая Гора.

— Продолжай, — прошептал он глухо.

— Ты сделаешь так, чтобы Гельмир не смог быть ингмастером — мы укажем, как. Мы же поможем тебе стать главой артели. Ты отдашь нам Свартискёлле: она — часть имущества мастерской, ибо стоит на алтаре Предков.

— Конечно же, — ласково добавила Аллиэ, — тебя возненавидят твои сородичи, и мастерской ты не долго будешь управлять. Но о тебе пойдет молва в кругах мудрых людей, рано или поздно слава твоя достигнет Альстея. А мы походатайствуем о тебе перед нужными людьми. Решишься ступить на лезвие ножа?