Мартьянов понимал, сколько пережил Николай Николаевич за эти дни и искренне обрадовался, когда Киреев заявил:

— Вот теперь всё хорошо.

…По просьбе командования отряда в самолет погрузили носилки с двенадцатью ранеными партизанами. После теплого прощанья самолет, покачав крыльями, ушел на восток.

Чуть ли не весь гарнизон вышел на поле встречать товарищей, которых уже считали погибшими. Андрей бросился к Николаю Николаевичу, но опоздал, его уже обнимал генерал Головин.

Киреев загорел, похудел, однако был весел и бодр. Он побрился перед вылетом, выцветшая гимнастерка по-прежнему ладно сидела на его широких плечах.

Вечером Киреев ужинал с Головиным.

— Отчего бездействуют все «К-1»? — спросил Николай Николаевич.

— Насолили дизели всем нашим летчикам, крепко насолили. Да не только летчикам. Кажется, сам Родченко был готов поставить крест на них, — ответил генерал. — Ваш воспитанник сам не свой ходил, когда думал, что погубил вас и ваш экипаж своими дизелями. Я наблюдал его в те тяжелые дни и, признаться, побаивался за него.

— Из-за этих дизелей и я натерпелся, — продолжал Головин. — Доложу Командованию, что готовы к вылету двадцать машин, а на другой день половина из них вышла из строя — и все из-за моторов. Пока устраняют неполадки в дизелях, самолеты стоят. Я уже пять машин потерял из-за этих дизельных моторов. Зубами готов их сгрызть…

Киреев молчал.

— А машина ваша хороша, очень хороша, — добавил Головин после недолгой паузы. — Стоит подумать о том, чтобы поставить на нее бензиновые моторы…

Этого и боялся Киреев. Даже Головин, бывший самым горячим сторонником применения дизельных моторов в авиации, и тот начал колебаться. Но вслед за ударом генерал обрадовал его:

— Не думайте, что я стал противником дизелей. По-прежнему верю в них, верю в Родченко. Ведь я тоже знаю, что он не терял даром времени и внес много коренных улучшений в конструкцию своих мощных дизельмоторов, тех самых, на которых вы летали в Арктику. Они уже проработали на стенде по двести — триста часов и вели себя прекрасно. В этих сильных моторах, а не в маломощных — наше будущее-Большей радости Киреев не мог и ждать.

И сейчас, быстро шагая по московским улицам, он не переставал расспрашивать Андрея о его работе, о том, каким образом удалось ликвидировать мелкие дефекты в мощных моторах.

— А как теперь работает «тэка»? — спросил он. Андрей подробно рассказал о внесенных им изменениях в конструкцию турбокомпрессора.

К Наркомату Киреев и его спутники подошли, когда уже стемнело.

В небольшом зале Наркомата руководители авиационной промышленности совещались с ведущими конструкторами, директорами крупнейших заводов, генералами и офицерами. Речь шла не о боевых самолетах вообще, а о машинах, пригодных для недавно созданной Авиации дальнего действия. Несколько таких машин уже приняли на вооружение Военно-воздушных сил, но все они страдали одним существенным недостатком — дальность полета их была небольшой. Если же поставить добавочные баки с бензином, самолет не сможет поднять достаточное количество бомб.

— Дайте дополнительный запас горючего… как можно больше горючего, — в один голос заявляли летчики.

Удовлетворить такую просьбу было нелегко. Для этого надо строить новые самолеты с большой грузоподъемностью. Поэтому многие участники совещания настаивали на выпуске двухмоторных бомбардировщиков, освоенных советской промышленностью еще до войны, хотя эти самолеты и не вполне отвечали требованиям Дальней авиации.

Выступавшие рассуждали так:

— Где тут думать о конструировании и строительстве новых тяжелых воздушных кораблей, когда враг стоит под Ленинградом, подходит к Москве.

Противоречивые чувства испытывал Киреев. Сторонники выпуска уже существующих, проверенных самолетов как будто и правы. Так же в свое время был прав профессор Стрельников, о котором он всегда вспоминает с уважением и благодарностью. Ко в то же время Николай Николаевич был твердо убежден: новые самолеты-гиганты надо строить как можно скорее, — они очень пригодятся для Авиации дальнего действия.

Николай Николаевич внимательно слушал оценку вновь спроектированных тяжелых самолетов.

Сначала представитель Наркомата дал подробную характеристику четырехмоторного бомбардировщика конструкции Шведова — «Ш-8».

— Хорошая машина будет! Рассчитана она на дальность полета в шесть тысяч километров, другими словами, сможет долететь до любого пункта Европы и вернуться обратно. Максимальная бомбовая нагрузка на такое расстояние — пять тонн. Если лететь ближе, то за счет горючего можно взять и бомб вдвое больше.

Заглянув в записную книжку, докладчик продолжал:

— По грузоподъемности сто тяжелых воздушных кораблей «Ш-8» смело заменят шестьсот двухмоторных бомбардировщиков. А на эти сто самолетов потребуется всего четыреста моторов вместо тысячи двухсот. Это же сотни тонн сбереженного металла, сотни тонн сбереженного горючего! А люди, какая экономия в летных кадрах! Всем, безусловно, ясно как все это важно, особенно теперь, в условиях военных действий.