Шрифт:
– Не знаю, чем закончится. Пока все на мази. Но я, мне кажется, влип в одну историю...
– Какую?
– Об этом позже.
Мы влетели в кабинет Евгении Федоровны, я представил Жеку, уверенно обозвав его директором группы "Ах!". Склонившись, он поцеловал руку Евгении Федоровны. Ничего не скажешь, у него это артистично получалось.
Она сняла трубку желтого телефона. Диска на нем не было. Значит, прямой.
– Василий Емельянович, вы окончательно освободились? Очень хорошо. Я сейчас к вам зайду...
– сказала она и повернулась к нам с Жекой: - Через несколько минут я приду за вами. Если он захочет прослушать фонограмму. Да, и разыщите срочно ваших девочек. Сегодня поздно вечером у нас небольшой прогон. Пускай ждут команды.
Она вышла.
– Молодчина!
– сказал мне Жека.
– Я уже ни во что не верил...
– Да ты не спеши. Дурная у тебя привычка.
Жека не обратил на мои слова никакого внимания, он счастливый человек, он уже верит, что завтра его подопечные выйдут в открытый эфир, а через некоторое время он загребет столько денег! Может, именно сейчас он их и подсчитывает в своем воспаленном мозгу. Но Жека вдруг зацокал языком:
– Какая женщина?! Будто только что с Запада. В возрасте, но какая знойная!
– Знойная, да и с Запада недавно, у нее сын в городишке Шелфиде проживает. Тесть у него миллионер, владелец фирмы. К тому же, миллионер не жадный, в отличие от тебя, - начал нести я всякую чушь, а сам подумал: а что, если сплавить ее Жеке?
– Да и лет ей совсем немного. Я тебе скажу - здесь не пролетишь. В любом смысле. Живет одна, шикарная квартира на Неждановой.
У Жеки помутнели глаза от воображаемого. Но потом он покачал головой:
– Я таких боюсь. К ним не знаешь как подойти. Язык начинает неметь.
– Дурак ты, - сказал я.
– Язык у него немеет. Конечно, если начнешь сразу тыкать в нос свою красную книжку с гербом и всякими там отделами "зет", то тут же вылетишь из квартиры пробкой, а если пораскинешь чуть-чуть мозгами - покайфуешь как следует.
У Жеки оживился взгляд:
– А у тебя с ней общий опыт?
– Это не важно. Ты, кстати, как новоиспеченный директор всемирно известной группы "Ах!", не выбросил вон свое красное удостоверение?
Жека замахал руками:
– Сам всегда говоришь, что не надо слишком спешить. Оно нам может еще пригодиться, поверь мне, да и вообще давай не касаться кое-каких вопросов. Я же тебя не всегда спрашиваю, где ты был, с кем встречался, зачем, почему...
Идиот! Он все-таки клинический больной. Сейчас начнет кочевряжиться передо мной и изображать из себя крупного агента секретной организации. Я бы сказал ему пару тепленьких слов, но тут вошла Евгения Федоровна и сказала, что нас ждет главный редактор. Имя Василий Емельянович мне ничего не говорило, но как только я вошел в его кабинет, более просторный, но менее уютный, чем у его замши, то сразу же узнал его, он несколько лет ошивался в секторе печати ЦК комсомола, он сидел рядом в одной комнате с нашим куратором, и мы с ходу друг друга узнали. Я подумал, что неплохо уходят эти комсомольские зайчики, посидят, попишут справки, сразу же забудут родные Мусохрански, становятся столичными жителями с отличными квартирами, а затем после отсидки получают должности, которые рядовым пахарям на этом самом телевидении и не снились.
Главный встал из-за стола, пошел мне навстречу, протянул руку и сказал:
– Давно мы не виделись. Зато я читаю и всегда своим говорю: ориентируйтесь на Чикина. Столько лет в музыке, и всегда все взвешено, расставлены акценты.
Я тоже не остался в долгу:
– Приятно, что простые, доступные люди появляются в таких высоких кабинетах. Когда мне Евгения Федоровна сказала, что вы возглавили редакцию, я искренне порадовался.