Григорий Иванович.Это? Да. Только осторожнее, коллега, она отпущена.

Онуфрий.Оставь, Коля! Не люблю я, когда дети берут в руки что-нибудь острое.

Глуховцев.Григорий Иванович, покажите-ка приемы.

Григорий Иванович.С наслаждением, коллега. (Становится, пошатываясь, в позицию и показывает приемы.)

Онуфрий.Здорово!

Григорий Иванович (несколько запыхавшись).Я, Онуша, два приза взял: один за шашку, а другой за стрельбу из револьвера. Вот погляди-ка, брат, какие часы. Что, здорово?

Онуфрий.Здорово. Ты обо мне, Гриша, плохо не думай: у меня тоже шпага есть, — этакий толедский клинок. И когда я живу в тихом семействе, то ковыряю им в самоваре. Меня за это очень любят, Гриша, в тихих семействах.

Глуховцев.А вы где познакомились с Ольгой Николаевной?

Григорий Иванович.С какой Николаевной? Ах, да, с Оленькой-то? Да у Омона, коллега! Они там с мамашей вчера прогуливались. Какой букет роскошных женщин! Какой свет! Какое общество! Но только вчера я был немного выпивши… Постой, был я вчера у цыган или нет? Вот история. Не то третьего дня… Все, брат, перепуталось. Вчера, вчера! Ах, как они поют. Онуша!

Онуфрий.Не нравится мне эта мамаша, чтоб ей трижды лопнуть.

Григорий Иванович (убежденно).Дрянь! И не говори, Онуша, ужаснейшая дрянь. А девчоночка хорошенькая и совсем на это не похожа. Даже жалко!

Глуховцев.Жалко?

Онуфрий.Жалость, дети мои, вредное чувство. Так сказал Заратустра.

Григорий Иванович.Верно! А кто это Заратустра?

Глуховцев.Мудрец.

Григорий Иванович.Люблю мудрецов! (Наклоняясь, почти шепотом.)Вот скажите мне, коллеги, предложу я вам один очень важный вопрос для существования человека: есть бог или нет? У нас в полку говорят…

Короткий стук в дверь; входят Евдокия Антоновна с Ольгой Николаевной.

Евдокия Антоновна (задыхаясь).Вот и мы! Она у подруги была, на минутку за нотами забежала. Оленька, мой друг, ты со всеми знакома?

Ольга Николаевна (из передней).Дайте хоть раздеться, мамаша.

Григорий Иванович (устремляясь в переднюю).Оленька, дружок, ты что же это вздумала? Какая чудачка! Испугалась, а? Ну, ничего, ничего, раздевайся. Пойдем поскорее, я тебе покажу, — тут такой, брат, славный народ! Позвольте представить, господа: Оленька.

Ольга Николаевна, не ожидавшая встретить ни Глуховцева, ни Онуфрия, испуганно делает шаг назад. Студенты молча здороваются, и Глуховцев целует руку.

Ольга Николаевна.Я и не знала, что вы у нас. Мамаша, отчего же вы мне ничего не сказали?

Евдокия Антоновна.Ах, Оля! Я хотела тебе приготовить маленький сюрприз.

Григорий Иванович.Я безумно счастлив: такой свет! Такое общество! Господа, на середину стол! Да прибодритесь, мамаша! Чего там! Тут такое воодушевление, такой восторг!

Онуфрий.Бутылки надо снять, а то побьются.

Григорий Иванович.Хорошо бы самоварчик, мамаша! Для полноты картины! Ты выпьешь чайку, Онуша? С ромом, а? Так хорошо, прозябши!

Евдокия Антоновна.Ах, какой очаровательный характер! Сейчас будет и самовар. (Выходит.)

Григорий Иванович и Онуфрий приготовляют стол; Ольга Николаевна и Глуховцев стоят у двери в прихожую.

Глуховцев (к Ольге Николаевне).Вы зачем сюда пришли?

Ольга Николаевна (умоляюще).Коля! Боже мой, ты пьян?

Глуховцев.Вы зачем сюда пришли?

Ольга Николаевна.А вы зачем пришли сюда, Коля? Я боюсь вас.

Глуховцев.Чтоб видеть вас-ведь я же влюблен. Вы помните Воробьевы горы?

Ольга Николаевна.Не мучай меня! Ведь я от него убежала, Коля, я не хотела.

Глуховцев.А потом прибежала? Захотела?

Григорий Иванович.Готово! Пожалуйте! Нет, нет, Онуша, ты возле меня, я с тобой не расстанусь. А ты, Оленька, сюда, по левую руку… Что, озябла, дружок? Ручки-то у тебя какие холодные! Ничего, брат, выпьешь, и сейчас все пройдет. Боже мой, какая роскошь!