Доминик потянулась за чашкой. Хрупкий позолоченный фарфор звякнул в ее дрожащих руках.

Маркус, привстав, поспешно взял у нее чашку и блюдце.

— Позвольте мне, — мягко предложил он. — Вы можете обжечься.

— Простите, Маркус, — пробормотала она. — Похоже, нервы у меня не в порядке.

— Я бы удивился, если бы было иначе, — невесело улыбнулся он.

Господи, в каком она состоянии! А ведь именно на Маркуса Доминик всегда старалась произвести впечатление своей душевной силой и невозмутимостью. Теперь же, похоже, от одного взгляда на него готова рухнуть в обморок. Что за дурацкая слабость!

Он указал на вторую чашку, и Доминик утвердительно кивнула.

— Вернемся к аварии, — заговорила она, когда Маркус налил ей кофе. — Вы узнали что-нибудь новое?

Маркус неторопливо подлил в свой кофе сливок, затем устремил на принцессу серьезный взгляд своих удивительных глаз цвета морской волны.

— Вы знаете, что полиция тщательно обыскала место трагедии? — спросил он.

Доминик кивнула.

— И телевизионные новости, и газеты полны предположений о том, что могло случиться в тот день. Но, пока не найден отец, гадать бессмысленно.

Маркус молчал, не отводя от нее пристального взгляда. Доминик почувствовала: он хочет что-то сообщить, но не решается, не зная, выдержит ли она эту новость. От этой мысли в горле у нее пересохло, а тугой узел внутри сжался еще туже.

— Меньше часа назад нам позвонили из полиции. Сейчас они пытаются вытащить из машины тело шофера. Автомобиль превратился в груду искореженного металла, и полицейские работают медленно — очевидно, чтобы не уничтожить какие-либо важные следы.

У Доминик перехватило дыхание.

— Что же с отцом? Если водитель...

Маркус поднял руку, призывая ее к молчанию.

— Тело короля по-прежнему не найдено. Детектив, ведущий расследование, полагает, что при ударе его могло выбросить из машины и тело скатилось по склону в море. Теперь ныряльщикам предстоит обшарить дно у берега.

Доминик вздрогнула.

— Но тогда его выбросило бы на берег приливом. Ведь ветры с Северного моря гонят волны на нас!

— Верно, однако...

Она бросила на него нетерпеливый взгляд.

— Что «однако»? Чего вы не хотите мне говорить?

Взгляд его скользнул к ее тонким пальцам, судорожно сжимающим чашку. Как она хрупка и уязвима! Как хотел бы он оградить ее от боли, которую принесет с собой ужасная весть!

— Пейте кофе, — мягко предложил он.

Принцесса нахмурилась — изящные золотистые брови сошлись в одну тонкую линию.

— Не надо, Маркус. Говорите все, что знаете.

Он сурово сжал губы.

— Едва ли вы захотите услышать обо всех опасностях, что подстерегают человека в море.

Плечи принцессы поникли.

— Вы говорите об акулах, — дрожащим голосом проговорила она. — Да, вы правы. Хищники могли уничтожить тело. Но что, если отец не погиб? Что, если он был только ранен и оглушен? — В голосе ее зазвучал новый всплеск надежды. — Что, если он сумел выбраться из машины и уйти с места аварии?

Маркус задумчиво потер пальцем крохотную ямку на подбородке.

— Может быть. Но это маловероятно. Рано или поздно он должен был на кого-то наткнуться. В городе нет ни одного человека, кто бы не узнал короля и немедленно не отвез бы его в больницу.

Погода стояла теплая и ясная, но Доминик пробрала дрожь. Покрепче запахнув полы халата, она проговорила:

— Что, если он встретился с врагом?

Маркус устремил на нее недоумевающий взгляд.

— Что вы так на меня смотрите? — настаивала Доминик. — Я знаю, что народ любил отца, но к каждому в душу не заглянешь. В городе могут найтись и преступники, и сумасшедшие.

Та же мысль все три дня не давала Маркусу покоя. Но он никому не признавался в своих тайных страхах. Даже полиции. К чему им чужие советы? Он — профессиональный политик, но ничего не смыслит в расследовании катастроф. И потом... да нет, это невероятно. Он ведь был на месте происшествия, видел, во что превратился автомобиль. Нет, король не мог выжить.

— Простите, Доминик. Я просто удивлен. Не ожидал от вас таких... таких мрачных мыслей.

Покачав головой, она поставила чашку обратно на блюдце и провела дрожащей рукой по лбу.

— Маркус, я не знаю, что думать. Рассудок твердит, что мой отец мертв, но сердце отказывается этому верить. Во мне по-прежнему живет надежда, что он жив, просто почему-то не может к нам вернуться!

Движимый каким-то внезапным порывом, Маркус наклонился вперед и накрыл ее руку своей.

— Доминик, что толку изводить себя этими мыслями? Если ваш отец и вправду жив, вы не поможете ему тем, что будете мучить себя сомнениями и догадками. Вы только что вернулись домой. Почему бы вам не встретиться со старыми друзьями, не попробовать немного развеяться, прежде чем вы вернетесь в Штаты?