— Вы тоже скрывали свои чувства во время развода? Даже от родных? — спросила она.

Дорога стала узкой и извилистой. Маркус сбросил газ и уже не отрывал глаз от дороги.

— Моя семья теперь состоит только из отца. Братьев или сестер, если вы помните, у меня нет. Мать умерла два года назад — осложнение при диабете. Во время развода отец был не в том состоянии, чтобы возиться еще и с моими проблемами, и мне приходилось почти все от него скрывать. Слава богу, теперь нам обоим немного полегчало.

Так ли? — спросила себя Доминик. Он сам признался, что привык скрывать свои чувства. Быть может, он до сих пор тоскует по жене и ребенку? И за его улыбкой скрывается боль? Эта мысль взволновала Доминик; на несколько секунд она задумалась о том, кто же — или что — сумеет разрушить защитную броню Маркуса Кента.

Примерно через полчаса они достигли места, где машина короля, съехав с узкой горной дороги, проломила ограждение и рухнула с обрыва.

Полиция и службы безопасности уже прочесали это место и установили предупреждающие знаки, отметив место катастрофы ярко-желтой лентой. Маркусу и Доминик пришлось оставить машину у обочины и идти пешком, пока их не остановил офицер в темно-синей форме.

Маркус показал ему свое удостоверение и представил Доминик. Узнав, с кем имеет дело, суровый и подозрительный страж порядка немедленно преобразился.

— Я сначала и не понял, что вы из королевской семьи! — воскликнул он, поспешно сдергивая с головы форменную фуражку. — То есть, хочу сказать, я вас не узнал, ваше высочество. И вас тоже, господин Кент.

— Приятно видеть, что вы выполняете свои обязанности, ни для кого не делая исключений, — похвалил его Маркус. — Не возражаете, если мы взглянем на место происшествия? Мы постараемся ничего здесь не трогать.

— Разумеется! — И офицер приподнял ленту, чтобы они могли пройти. — Я предупрежу всех, кто вы, чтобы вам никто не мешал.

Оба поблагодарили офицера и двинулись в путь.

— Ну как, не обидно, когда вас не узнают? — поддразнил ее Маркус.

Доминик улыбнулась.

— По совести сказать, мне это нравится. Не люблю шумихи вокруг себя. Почему-то все считают членов королевской семьи какими-то высшими существами, но это не так. Если бы я не родилась в семье короля, то была бы самой обыкновенной девушкой.

Нет, подумал Маркус. «Обыкновенной» Доминик никогда бы не была. Ее красота, пылкое сердце и чувство собственного достоинства всегда выделяли бы ее из толпы. И то, что она искренне считала себя «самой обыкновенной», лишь возвышало ее в его глазах.

Заметив вдруг, что ее нет рядом, Маркус остановился и оглянулся. Доминик стояла в нескольких футах от него; засунув руки в карманы темно-синих джинсов, она задумчиво смотрела на дорогу, вьющуюся по горному склону, и лоб ее пересекала глубокая морщина.

— О чем вы думаете? — спросил он, шагнув к ней.

Вместо ответа она глубоко вздохнула. Должно быть, подумал Маркус, в ее сознании оживает ужасная картина катастрофы. Стоило ли привозить ее сюда? Но в последние дни Доминик не находила себе места, пытаясь понять, что же произошло с отцом. Она должна смириться с происшедшим и научиться жить дальше — в этом Маркус и хотел ей помочь.

Она подняла на него задумчивый взгляд.

— Мне вдруг пришло в голову, что в то утро отец мог добраться до аббатства и по другой дороге. Причем тот, другой путь короче и не так опасен — он проходит вдали от берега.

Он согласно кивнул.

— Я уже думал об этом. Вы правы. Но по каким-то причинам король выбрал этот путь. Или, быть может, позволил выбрать шоферу. Мне часто случалось видеть, как он позволяет водителю выбирать маршрут — особенно если ум его был занят какими-нибудь делами.

— Думаю, вы правы, — заметила Доминик, оглядываясь кругом. — Мама говорит, что у него было какое-то дело, поэтому он отправил ее в аббатство одну, пообещав, что приедет позже. Но что могло задержать его в день крестин внучки?

Взгляд Маркуса метнулся к беспокойному морю.

— Этого, похоже, никто не знает. На автоответчике нет сообщений, в блокноте — никаких записей. Накануне вечером он ни о чем подобном мне не говорил. Я пытаюсь понять, что за срочное дело могло возникнуть так внезапно, но ничего не приходит на ум.

Вздохнув, Доминик откинула волосы со лба. Утро было ветреное, и она не жалела, что догадалась надеть джинсы и зеленый свитер с длинными рукавами. Холодный ветер с моря щипал ей нос и щеки.