– Прикольная мысль… что мы с тобой можем думать одинаково, потому что такими нас сотворила природа – едиными.

– Мы с тобой и так думаем одинаково.

– Да, но мои воспоминания об обнаженном Эрике не имели такого эффекта, как твои.

– Может, я на самом деле не помню этого дурацкого лимонного дерева. Может, у всех просто посажено по лимонному дереву в башке.

– Ага. Только вот у меня в голове – «форд» семьдесят восьмого года выпуска.

– Очень смешно…

– Если бы тебе пришлось его водить, не смеялась бы. Господи, а помнишь, как он сломался по дороге на выпускной вечер?

– Я помню, что твоя девушка тогда испачкала все платье машинным маслом. Как ее звали? Карли?…

– Кейси Босворт. И к тому моменту как мы добрались до выпускного, она уже перестала быть моей девушкой.

Я съезжаю с дороги на красную землю, усыпанную мелким гравием, и протягиваю Фицу бутылку воды и рулон туалетной бумаги.

– Ты же помнишь, что делать, верно?

Он оставит для нас с Гретой след, как оставлял сотни раз в Нью-Гэмпшире. Но поскольку это незнакомая нам территория, он будет оставлять кусочки туалетной бумаги на деревьях и кактусах, чтобы я знала, верный ли курс взяла Грета.

Фиц выходит из машины и заглядывает в окно с моей стороны.

– Мне кажется, в руководстве опущен момент с койотами.

– О койотах я бы не беспокоилась, – с елейной улыбкой отвечаю я. – Скорее, о змеях.

– Забавно.

Фиц удаляется – рыжеволосый здоровяк, который в считанные часы порозовеет, как мизинец.

– Если Грета оплошает, поезжай на юг. Я буду ждать тебя там, попивая текилу с дорожными патрульными.

– Грета не оплошает. Кстати, Фиц… – Он оборачивается, приложив ладонь ко лбу «козырьком». – Я не шутила насчет змей.

Отъезжая, я гляжу на Фица в зеркальце заднего вида. Он нервно смотрит под ноги, и я захожусь хохотом. Если вам интересно мое мнение, я отвечу так: воспоминания хранятся не в сердце, не в голове и даже не в душе, а в пространстве между двумя людьми.

По поверьям индейцев хопи, мир, в котором мы рождены, порой становится нам тесен.

Сначала была лишь тьма и Тайова – дух Солнца. Он создал Первый Мир, обитатели которого жили глубоко под землей, в пещере. Но вскоре между ними начались свары, и послал Бабушку Паучиху подготовить их к переменам.

Когда Бабушка Паучиха вывела этих существ во Второй Мир, Тайова переменил их. Из насекомых он превратил их в пушистых зверей с хвостами и перепончатыми пальцами Они радовались открывшимся просторам, но в жизни разбирались не лучше, чем раньше.

Тогда Тайова снова послал к ним Бабушку Паучиху, чтобы она вывела их в Третий Мир. Так животные превратились в людей. Они строили деревни и сажали кукурузу. Но в Третьем Мире почти всегда было холодно и темно. Бабушка Паучиха научила людей вязать одеяла и лепить глиняные горшки. Вот только на холоде глина не запекалась, а кукуруза не росла.

Однажды к людям в поле прилетела колибри, посланница Масауву – Властителя Верхнего Мира, Хранителя Места Мертвых. Птичка принесла им огонь и открыла им тайну огня.

Теперь люди могли обжигать горшки, согревать поля и готовить пищу. Какое-то время они жили мирно, но скоро среди них появились колдуны, отравлявшие неугодных соседей. Мужчины бросали поля и предавались азартным играм. Женщины дичали и забывали о собственных детях. Люди начали хвастать, будто создали себя сами, а Бога никакого нет.

Бабушка Паучиха вернулась. Она сказала людям, что те, у кого доброе сердце, уйдут отсюда, а злые останутся. Куда им идти, они не знали, но слышали в небе шаги. Тогда вожди и знахари сообща слепили из глины ласточку, облачили ее в подвенечное платье и оживили с помощью песни.

Ласточка полетела к просвету в небе, но ей не хватило сил добраться туда. Тогда знахари решили создать птицу покрупнее – и песня их родила голубку. Той удалось пролететь в просвет, и вернулась она с вестью: «По ту сторону есть бесконечная земля, только на ней никто и ничто не живет».

Но вожди и знахари все равно слышали шаги наверху. Они сотворили дрозда и велели ему увидеться с Шагающим и попросить разрешения войти на его землю.

Дрозд полетел туда, куда летали его предшественницы. Он увидел пески и плоскогорья, и спелые кабачки, и голубую кукурузу, и готовые треснуть дыни. В единственном доме, сложенном из камня, он увидел хозяина – Масауву. Вернувшись, он сообщил вождям и знахарям, что Масауву позволил им прийти. Вожди и знахари задрали головы, задумавшись, как же им попасть к этой дыре в небесах.