– Кстати, очень полезно для здоровья, – совершенно некстати вставлял Женя.

– Для чьего? – с неподражаемым ехидством интересовалась теща. – А-а, кажется, я догадываюсь!

– Для нашего общего. – Вывести Женю из себя было невозможно. Он примирительно улыбался и распахивал перед злобствующей родственницей дверцу драндулета.

– И цвет кошмарный, – бубнила она, втискиваясь в салон с видом огромного одолжения.

– Перекрасим, – кивал Женя.

– Обивка страшная… Хотя чего еще ждать – яблочко от яблони недалеко падает.

– Перетянем.

– Когда?

– Скоро.

– Твой муж напоминает мне Сан Саныча из «Девчат»! – возмущалась мама. – Такой же очаровашка.

Галя краснела от злости, а Женя расценивал замечание тещи как комплимент.

– Тряпка, а не мужик. Плюнь в глаза – божья роса! – Теща презрительно брызгала слюной, гоняя по кровеносной системе адреналин. – Вон Татка своему слово боится против сказать, потому что там – мужик с большой буквы. Они у него все одеты, обуты и в кулак зажаты!

– Мама, а ты хотела бы, чтобы он тебя тоже в кулак зажал? – интересовалась Галочка.

– Настоящий мужчина должен уметь постоять за себя! Я всегда мечтала, что в доме появится именно такой.

– И ты бы ходила как лемур, – справедливо замечала дочь.

– Зато ты была бы как за каменной стеной! А так – стоишь как колобок за удочкой! Ради счастья дочери я готова пожертвовать собой!

– Не надо нам жертв, – бормотала Галя. – И так, что ни неделя – землетрясение с ураганом. Никаких сил уже нет это все терпеть.

– Вот и я о чем – живешь и мучаешься!

В результате никто никого не понимал, а в доме царили относительные мир и согласие, невзирая на попытки Светланы Николаевны открыть дочери глаза.

Она даже хотела привлечь на свою сторону Скачкову, но Наташка, проповедовавшая эмансипацию и феминизм, вдруг оказалась жуткой консерваторшей и категорически отказалась участвовать в проекте.

– И что она будет делать с открытыми глазами? – пугалась Наталья. – Нормально живут, лучше многих. Пусть уж так, чем никак. И по-моему, они отличная пара.

– Моя дочь и этот пенек? – Светлана Николаевна резко меняла в спорах свое отношение к Галочке, если того требовала стратегия. – Да у нее высшее образование, дворянское воспитание и вообще – она красавица… По сравнению с этим сопливым бизнесменом!

Скачкова справедливо полагала, что Галочке, не хватавшей звезд с неба и считавшейся красавицей только относительно таких непрезентабельных фигур, как Евгений, крупно повезло и попытки очернить Женю ни к чему хорошему не приведут. Но она знала, что спорить со Светланой Николаевной бесполезно, поэтому каждая оставалась при своем мнении. Правда, на всякий случай Наташка заводила иногда с Галочкой разговоры о том, что тещи недолюбливают зятьев, и плела всяческие псевдонаучные глупости про психологический дисбаланс поколений. Таким образом она пыталась прикрыть старательно открываемые мамой Галочкины глаза.

Галина с Наташкой соглашалась и взахлеб жаловалась на Светлану Николаевну, совершавшую регулярные варварские набеги на их семейное гнездышко и пытавшуюся разбить хрупкий сосуд любви и взаимопонимания. После семейных чаепитий, на которых мама со змеиной улыбкой отмечала отсутствие у Гали обновок, старую стиральную машину и округлявшееся брюшко зятя, смакуя детали и домысливая последствия, Галочка обычно тихо плакала, вызывая недоумение уравновешенного мужа. Если бы Светлана Николаевна знала, что Женя научился отключаться от диалога и филигранно глушить передаваемые ею сигналы, как раньше КГБ глушило радио «Свобода», то, вероятно, получила бы от злости апоплексический удар, но она об этом не догадывалась, а зять согласно кивал и виновато улыбался, глядя на тещу, щурившую хитрые густо подведенные глазки, он размышлял над перспективами развития бизнеса и высчитывал варианты возможной прибыли и убытка от открытия новых точек. Цифры отвлекали его от оскорбительных намеков, а навязчивая пожилая тетка, отрывавшая куски от их совместных выходных, воспринималась как досадное, но вполне переносимое недоразумение и приложение к семейной жизни, тем более что она не орала, а улыбалась. В тонкости ее мимики Женя не вникал, поэтому Галочкины слезы были непонятны и квалифицировались им как незначительный дамский каприз. Он неловко утешал ее, не особо вникая в причину, которую жена старательно пыталась скрыть.

– Голова болит, – оправдывалась Галина и получала свою порцию поцелуев с таблеткой и стаканом воды.

Наконец бизнес пошел вверх. Но Галя, понадеявшаяся, что мама почувствует себя удовлетворенной, радовалась недолго. Было бы желание искать, а дефекты всегда найдутся. Светлане Николаевне купили шубу, отправили ее на море и сделали в квартире евроремонт. Естественно, все происходило по Галочкиной инициативе, а Женя лишь соглашался и выдавал средства.

– Во как меня зять любит, – гордилась Светлана Николаевна перед подругами.

– У Таты шуба из песца, а у меня нутриевая! Ее дочка за границу отдыхать отправляет, а меня на грязную лужу отвезли! – ныла она Галочке, столбеневшей от несправедливых упреков.

– Теща немолодая уже, – размышлял Женя, внося коррективы в бюджет. – Квартира потом нам, шуба тоже быстро не сносится, а путевку на день рождения подарим – все равно подарок покупать пришлось бы!

Вот так они и жили эдаким неравнобедренным треугольником. И даже выходки Светланы Николаевны не способны были разрушить их простенькое счастье.