– Слушай меня! – крикнул оглушительно бородач с обмороженной щекой. – Одному кому-то брать никак нельзя – найдется гнида, продаст. Так что возьмем все, до единого, каждый. А ежели кто донесет начальству, то беспременно узнаем и придушим, как пить дать. Верно я говорю? Все так все!

– Верно, Матвей!

– Всем так всем!..

Листовки в один миг исчезли за пазухами, в карманах, в папахах, в сапогах.

– А теперь пора кончать, братцы, – быстро проговорил скуластый. – Неровен час… Айда отсюдова!

По тому как бандиты дружно заторопились к выходу, можно было понять, что мнение скуластого разделял каждый. Матвей, уходя, обернулся к Мишке:

– Тебя тоже из станицы надо спроворить… Паршивая овца – она везде есть…

Мишке не стоило это объяснять: оставаться в станице было бы слишком рискованно. Но куда запропастился Байжан? Может, он уже здесь, во дворе?

Все-таки до конца Мишка не был уверен, правильно ли он поступил, так вот раскрывшись перед бандитами. «Опять самостоятельность проявил, на рожон полез, – неприятно сверлило в мозгу. И тут же нашлось оправдание: – А, как же, рассказывали, оренбургские и саратовские чекисты прямо в самих бандах агитировали? А как товарищ Вирн в Бузулуке среди сапожковцев работал?»

Так размышлял он, наскоро заворачивая остатки своих товаров и все прислушиваясь: не топочут ли всадники под окном?

Дверь распахнулась. На пороге стояла Алена.

– Михайло, давай-ка пособлю! – черные глаза блестели, совсем как у Шурочки. – Ой, как же ж ты не боишься-то? Ужас один! Скорей, дай-ка я заверну!

Они вдвоем вынесли тюк во двор. Алена стала умащивать его в повозке, а Мишка принялся таскать туда же рогожи с выменянной рыбой. Верблюд меланхолично косился на них и жевал себе колючее сено.

– Я запрягу. – Алена бросилась отвязывать верблюда от столба, но узел был слишком тугой. – Помоги, Михайло!

Бросив куль с рыбой, Ягунин подбежал к девушке. Платок у нее сбился на шею. Хитрый байжановский узел никак не распускался, оба они шумно сопели. Мишкины пальцы то и дело касались маленьких, красных от холода рук казачки. Как ни серьезен был момент, но Мишке от этих прикосновений было не по себе. Наконец-то развязали!..

– Твоему киргизу, не бойсь, я скажу, где ты, – скороговоркой зачастила Алена. – По улице не езжай, сейчас сразу направо в проулок, а там – задами до тракта… Поедешь к Гурьеву с полверсты – налево дорога через реку на Индер-озеро…

– Погоди!

Мишка прислушался: где-то близко цокают копыта. Он оставил Алену возиться с упряжью и подбежал к забору. Нашел щель, глянул: двое всадников остановились у дома через улицу – чуть наискосок от Ивановых. Мордастый бандит в солдатской шинели спешился, скрылся во дворе. Человек, оставшийся в седле – высокий, стройный даже в широченной, обрезанной по колено бараньей шубе, уставился на ворота, нетерпеливо трогая шпорами бока киргизской лошадки. Та переступала с ноги на ногу и вдруг взбрыкнула, развернув седока лицом к улице. Мишка ощутил, как внутри у него что-то оборвалось, ноги стали ватными. Во всаднике у ворот он узнал Глеба Айлина-Ильина. «Не меня ли ищут?» – подумал Мишка. Из калитки вышел человек в солдатской шинели и с ним женщина, зябко кутающаяся в платок. Она показала на дом Ивановых и что-то громко сказала, но Мишка от волнения словно оглох – не услышал ни звука. «Успею ли достать наган из повозки?» – пронеслось в голове, но в ту же долю секунды он понял: не успеть!

– Алена! Меня ищут! – жарким шепотом заговорил Мишка, хватая девушку за руку и поворачивая к себе лицом. – Скажи им, что я… Что я пошел искать киргиза в станицу…

– Спрячься в хлеву! – мгновенно сориентировалась молодая казачка. – Скорей же, ну! Вон туда!

Мишка рванулся к открытым воротцам в хлев, больно стукнулся о притолоку лбом. Хлев был пуст. Приникнув ухом к двери, он слушал, как спешиваются Глеб и его спутник, как звякнула щеколда, скрипнула калитка.

– Здравствуйте… Вы Иванова?

В голосе Айлина-Ильина звучало плохо сдерживаемое нетерпение.

– Ивановы мы… А что?

Эх, жаль не видно Мишке Алену: небось, с какой спокойной улыбочкой смотрит она сейчас на Ильина! И подбоченилась, наверное.

– У вас остановился торговец. Это его повозка? Где он?!

Не на ту напал. Командирскими строгостями казачку не проймешь.

– А я за ним, дяденька, не бегаю. Пошел, говорит, своего пропащего киргиза искать. А куда, не спросила. Не знала, что ваше благородие поинтересуется. Верно, к киргизам.

– К каким киргизам? Станичным? – Тон уже мягче. Молодец, Алена, маленько сбила спесь.

– Да куда ж он пеши в степь-то уйдет? – рассмеялась Алена. – К здешним, вестимо, к станичным киргизам. Одни – где крепость старая была, чуть левее. А другие – у нас на Рыбьей пустошке, это…

– Знаю! – раздраженно перебил Ильин. – Давно ушел?

– Киргиз? – наивности в Аленином вопросе было куда меньше, чем издевки.

– Нет, не киргиз. Торговец.