К вечеру Салли достала папку с воспоминаниями своего деда. Дед Макса устроился около нее, и они вынули из папки аккуратно переплетенную и тщательно пронумерованную рукопись, отложив в сторону газетные вырезки и открытки.

Макс прошел мимо них, с одобрением взглянул на Салли, однако не удержался от шутливого упрека:

— Ты показала записки моему деду, но не мне. А ведь я просил тебя дать их мне на день-другой.

— Присоединяйся к нам, Макс, — пригласил его дед, всерьез восприняв эту реплику. — Здесь, рядом с твоей любимой девушкой, место всегда найдется.

Салли покосилась на Макса и уловила насмешливую улыбку. «Любимой девушкой»? Как она хотела ею быть!

— Ну как, дорогая любовь, ты не возражаешь? — осведомился Макс.

Он снова назвал ее по фамилии, и она приняла его обращение близко к сердцу, словно он и правда имел в виду дословный ее смысл. Он сел около нее, поджал длинные ноги и положил ей руку на плечо.

Салли немедленно отреагировала на его прикосновение и повернула к нему раскрасневшееся лицо. Он быстро поцеловал ее и этим восхитил окружающих.

— Посмотри на Инверкерджилл в первом десятилетии нашего века, Макс, — показал ему фотографию дед. — Ди-стрит была в ту пору широкой, это я запомнил с детства. По рельсам медленно ползли конки. А потом там высадили пальмы и кустарники, и они разрослись в два ряда. Взгляни, какой широкой была тогда Тэй-стрит. Но вся в рытвинах, так что ни проехать, ни пройти. Сейчас ее выровняли, но машин на ней все равно не встретишь! Ты должен все ей показать, Макс, пусть она пройдет по стопам своего деда и сравнит. Ведь скоро ты умчишься с ней в Северное полушарие, чтобы пожениться.

Он не собирается жениться на мне, хотела сказать Салли. Как она желала быть честной с этими простыми и добродушными людьми! Макс поднялся, чтобы подписать экземпляр своей книги для нового гостя.

— А ты еще надеялся, Макс, — с улыбкой проговорила Салли, — что сумеешь избежать встреч, сократив свои деловые визиты.

Ей отвели комнату. Вечером она встала у окна и загляделась на окрестности, освещенные косыми лучами заката. Через несколько дней она проснется на другом конце земли, где живут ее мать и отчим. И Джералд. И Дерек Уинтертон, с которым она порвала все профессиональные связи, однако мысли о нем не выходили у нее из головы, а по ночам он являлся ей в страшных снах.

Она постоянно убеждала себя, что он не в силах ей навредить, да и как это ему удастся, если ради Макса она пожертвовала возможностью работать в «Стар энд джорнал» и отказалась от журналистской карьеры?

На ближайшем холме паслись черные овцы, а огороженные зеленые поля тянулись на много миль. Ей показалось, будто она вернулась домой. Она никогда не забудет этот приезд к его родным и выступление в роли невесты Макса Макхензи. Неудивительно, именно теперь она впервые почувствовала, что принадлежит не только ему, но и его семье, а быть может, и его родной стране.

Стук в дверь заставил ее обернуться. На пороге, прижавшись плечом к притолоке и засунув руки в карманы, стоял Макс. Его рубашка была расстегнута, а волосы еще не высохли после душа. Макс провел ее в ванную комнату и с иронической усмешкой пропустил вперед. С его плеча свисало полотенце. Какое-то время он с любопытством разглядывал ее полуобнаженные плечи — Салли не заметила, как воротник костюма расстегнулся, слегка обнажив грудь.

— Ну как твоя рана? — спросил он.

— Спасибо, почти зажила, — торопливо ответила она, не желая продолжать разговор.

Но он явно не понял намека.

— Ты больше не носишь медальон. Почему? Думаешь, я повторю свою попытку и снова пораню тебя?

В его глазах угадывались тревога и напряжение, которые одновременно испугали и обрадовали ее.

— Но я... Макс! — воскликнула она и приказала своему сердцу перестать метаться в груди, подобно плененному зверьку. — Тебе нельзя сюда заходить! Что подумают твои родные?

— Что мы любим друг друга. Что я должен быть вместе с тобой. Не расстраивайся, моя дорогая любовь. — Он по обыкновению подчеркнул два последних слова. — Они считают, что мы жених и невеста, им хочется видеть нас вместе. А ты им понравилась — они сами мне об этом сказали.

— А если бы не понравилась, какая разница? Его глаза сузились.

— Да, такое нельзя было исключать. — Его тон стан немного жестче, и это ее огорчило.

Он медленно приблизился, осмотрев ее с головы до ног. Салли пожалела, что ее хлопчатобумажная ночная рубашка так тонка и прозрачна.

— Но мы не можем, Макс... Мы не принадлежим друг другу, и тебе это прекрасно известно.

— Не принадлежим? Это нетрудно изменить, Салли Дирлав. Прямо сейчас.

Он подошел к ней вплотную, таинственно оглядел ее и обнял за плечи. Салли вздрогнула. Он наклонил голову, и его губы прикоснулись к пластырю в ложбинке между ее грудями.