Шрифт:
– Думаю, что здесь нас не подслушивают,- сказал он.- Вы умеете молчать, Бекки, в этом я убедился после встречи с Гаррисом. Помните пустыню и "Атлантиду"? Так вот, я еду в Индонезию не только по делу вашего деда. Это будет не увеселительная прогулка. Нет, это не для вас, Бекки!
– А вдруг я хочу помочь индонезийским партизанам в их освободительной борьбе?
– неожиданно сказала Бекки.
– Вы шутите?
– серьезно спросил Джим.
– Конечно, шучу, господин враг кооперативной идеи!
– Бекки рассмеялась и принялась упрашивать Джима взять ее с собой. Здесь были и обида, и гнев, и мольба, и напоминание о меткой стрельбе.
Джим отрицательно качал головой.
Они расстались холодно, едва ли не враждебно.
6
Вильям Гильбур возвращался домой в еще худшем настроении, чем поехал. Он мчался на своем автомобиле со скоростью, от которой обычно отговаривал своих друзей, назвав ее "воротами в ад". Погруженный в свои мысли, он не замечал быстроты.
Никто не согласился помочь ему. Будто весь мир сговорился против него. А что это было именно так, Гильбур окончательно убедился после встречи с "Сияющим Эдди". Он не переставал перебирать в памяти подробности этого разговора.
Он происходил в кабинете Полларда, представлявшем собой нечто среднее между этнографическим музеем и современной телерадиотелефонной станцией. Гильбур и Поллард сидели друг против друга.
– Ты должен быть с нами, Вилли,- сказал Поллард.- Как жаль, что тебе осталось четыре дня! Выпьем!
– Почему четыре дня? Что касается выпивки, то я пью только помидорный сок, кока-кола, грейпфрут, ну иногда пиво, сидр...
Гильбура вдруг ударил электрический ток. Он подпрыгнул в кресле, лицо его мучительно исказилось. Он вскрикнул, рванулся, снова рванулся изо всех сил и наконец выбежал на середину комнаты. Эдвин Поллард раздельно выкрикнул: "Ха-ха-ха!" - что должно было означать веселый смех.
– Дурацкие шутки!
– рассердился Гильбур.
– У меня не только газеты, радио и кино, а даже электричество дрессирует людей!
– Ты мог убить меня электрическим током!
– Но не убил. Бери же этот бокал в виде томика Ницше, и выпьем за сверхамериканцев - граждан мира!
– Я ведь не пью спиртного.- Гильбур опять дернулся всем телом.Выключи!
– закричал он, почувствовав ток под ногами.
– Выпьешь?
Гильбур не отвечал. У него свело левую руку, скрючило все тело, и волосы стали дыбом.
– Эд!
– наконец простонал он и почувствовал, как ток отпустил ему ноги.
– Ха!
– опять воскликнул Поллард.- Попробуй мой новый коктейль "атомная бомба"!
– Я прошу тебя, Эдвин...
– Я трижды просил тебя... Очень просто... Берешь старый коньяк. Смотри.- Поллард отодвинул дубовую панель в стене, там были полки. Он что-то лил, сыпал, взбалтывал, приговаривая: - Это тебе не "Манхатен" и не "Мартини"... всякие там ягодки. Отжило. Вот!
– Он налил темную жидкость в стеклянную модель атомной бомбы и подал Гильбуру: - Уговор: пей сразу.Потом он налил себе.
– И больше никаких штучек?
– Клянусь... если сразу...
Гильбур быстро проглотил жидкость, ощутил странный толчок, почувствовал огонь в желудке, схватился за Полларда и вдруг увидел его далеко-далеко от себя и свои руки невероятно длинными.
– Ха!
– донесся возглас Полларда. Он положил на столе лист бумаги и сказал: - Напиши о своем согласии на предложение Дрэйка.
Затем Гильбур ощутил невероятную легкость во всем теле и особую остроту восприятия. Голос Полларда прозвучал, как гудок парохода над ухом:
– Вместо вишен кое-какие наркотики... А ну, пройдись!
Гильбур двинулся, балансируя руками, но затем освоился. Шум в ушах исчез. Стены перестали шататься, и Поллард приобрел прежний рост и перестал вертеться, как пропеллер.
– Почему мне осталось четыре дня?
– спросил Гильбур.
– Луи Дрэйк дал тебе десять дней на размышление. Когда ты был у "Пари на миллион", то есть у Сэма Пирсона, тебе оставалось уже только пять дней. Это было вчера. Сегодня, после посещения дочери Аллена Стронга, тебе остается четыре дня.
– У меня к тебе дело!
– Знаю,- сказал Поллард.- "Фитофтора специес". Хочешь просить у меня денег?
– Я согласен на любой процент.
– Я беру два процента в день, или шестьдесят процентов в месяц с ангела и сатаны, но тебе не дам ни цента, и никто не даст.
– Почему?
– Ты табу. Так сказал "Пари на миллион". Подчинись требованию Луи Дрэйка. Оставайся во главе фермерского союза, но командовать будет он.
– Зачем? Я не понимаю.
– Я тебе еще кое-что скажу, но если ты разболтаешь, что это сказал я, то несколько десятков миллионов газетных листков сделают твое имя пугалом. Пойми: коммунисты - сила. То, что мы кричим об их слабости,- сказки для бэби. Дело не в их атомной бомбе. Ты представляешь себе, что советские колхозы с каждым годом продолжают укрепляться, хотя мы и стараемся заставить своими военными приготовлениями Советский Союз тратить деньги не на большие стройки и мирные заводы, а на военные материалы?