— Шелл! Может, остановимся? Вороной устал!

Шелл поскакал медленнее. Вскоре они спешились. Теперь Ерихград был виден как на ладони — оказалось, что все это время они поднимались на холм. Вверху, над головой светили звезды, лишь изредка перекрываемые легкими облачками, над Городами же плотным слежавшимся слоем висели тучи, словно они не уходили оттуда никогда. И лишь над главной площадью Ерихграда эти тучи были разорваны магическими силами. И походило это на рваную рану.

— Думаешь, нас не бросились искать? — спросил Шелл.

— Вряд ли. Кто мы такие? А у них Величайший Праздник, — попыталась передразнить Ериха Эля.

— Да, нехорошо со Стелом получилось, недооценили мы Лессу, — вздохнул Шелл, срывая травинку.

— Загадочная женщина, ты прав. И смелая. Мы вытащим его, не переживай! Мы все сделаем, — сказала Эля, откидываясь на спину.

— Свергнем Ериха, накажем Рокота и Крона, разоблачим Единого и его безликих служителей… смело… — Шелл пытался шутить.

— Я тоже в свое время не собиралась спасать целую деревню, — без тени иронии заметила Эля. — Мне больно смотреть, как кучка необразованных магов используют то, что им не принадлежит. Они забирают у них счастье и горе ради забав. Они забирают ИХ жизнь, чтобы укрепить СВОЮ власть. И не разрушишь эти проклятые Храмы. А еще, — Эля поднялась, сжав кулачки, — он сказал, что в это Лето будет новый поход на Лес! Я не могу допустить, чтобы мою Деревню уничтожили, или хуже того, чтобы из них так же качали силы! — она с ненавистью смотрела на оставшиеся внизу города, в сузившихся зрачках отражались огни над площадью Ерихграда в честь Ериха Великого.

Шелл на нее испуганно посмотрел. Он все еще не мог привыкнуть к мысли что она из Маленького Народа. И его, мягко говоря, пугали ее грандиозные планы. Такая хрупкая. Нежная. Он не знал ее тогда, эти пресловутые пять лет назад. Она же была еще совсем ребенком. А сейчас, в ее глазах отражаются звезды, сливаясь с внутренним светом ненависти к Ериху и всему, что с ним связано. Сейчас ее щеки румянятся от недавней быстрой скачки. И это видно даже ночью. Шелл осторожно коснулся пушистых волос:

— В них запутался ветер… — прошептал он.

Эля резко отстранилась и посмотрела на него так, будто он был ядовитой змеей. Потом ее взгляд стал отсутствующим. Перед ее глазами плыла картина их вечера со Стрелком, когда он говорил, что в волосах запутался речной ветер. Она почувствовала запах ночного воздуха над рекой. Она вспомнила силу и нежность его рук, она вспомнила пенно-серые холодеющие глаза, взгляд которых был устремлен в такое же серое небо.

— Что с тобой? — видимо, Шелл уже не в первый раз это говорил.

— Что? — словно приходя в себя, спросила Эля.

Она смахнула с уголков глаз две непрошенных прозрачных капельки.

— Прости, я задумалась, — она вздохнула, но поняла, что должна сейчас это сказать. — Шелл, ты замечательный человек. Прошу тебя, не обижайся на меня, но… ты же и сам все понимаешь. Прости. Ты замечательный младший брат, — Эля отвернулась, глядя на Ерихград.

— Я чего-то не знаю? — спросил Шелл поникшим голосом.

— Возможно, но поверь, я ничего рассказывать не буду. Не обижайся, — слова Эли звучали сухо и жестко.

Он помолчал.

— Нам нужно отъехать подальше, — наконец, произнес он изменившимся голосом.

— Да, — согласилась Эля.

Они оседлали коней. Где-то через час, когда огни Ерихграда уже давно скрылись за холмом они остановились на ночлег.

— Утром придется подумать о еде, — вздохнула Эля. — Мы так радостно рванулись из Городов, что совершенно не подумали.

— Ты ошибаешься, — улыбнулся Шелл, — Лесса подумала. Она передала мне вот это, — он протянул Эле мешок.

Изучив его содержимое, Эля довольно улыбнулась:

— Она удивительная женщина! Ну, что, может, все же оставим до завтра?

— Как скажешь, — Шелл завернулся в плащ и отвернулся. — Спокойной ночи.

— Спокойной, — подтвердила Эля.

Она растянулась на земле, еще пахнущей летним солнцем. Камни были теплыми, трава — мягкой, а ветер — ласковым. Вспоминать о Городах не хотелось. Совершенно. Сейчас каждой клеточкой своего тела она ощущала Теплый Мир. Каждую песчинку, каждую капельку воды в воздухе, каждое колебание травинки. Жизнь. Она любила ее. И она собиралась бороться. Ей нужно было передумать еще столько умных мыслей, но мягкие объятья сна не позволили ей этого сделать и, позабыв обо всем на свете, она уснула с блаженной улыбкой на губах.

Когда Эля проснулась, солнце стояло уже высоко. От костра, разведенного Шеллом, тянулся тоненькой струйкой приятный смоляной запах. "Сосны, — сладостно подумала Эля, — Как я по вас скучала!" Она потянулась, и еще не открывая глаз, сказала:

— Доброе утро!

— Доброе, — подтвердил голос Шелла. — Есть будешь? На другой стороне холма есть небольшая речушка, можешь умыться. Как я понял, мы вообще выбрали удачное место для ночевки.

Эля наконец открыла глаза. И увидела перед собой огромную сосну. В Лесу таких было мало — они вырастали лишь на больших полянах, где достаточно простора, солнца и ветра, чтобы дерево стало столь могучим и сильным. Она до отказа наполнила легкие любимым с детства ароматом. И только сейчас поняла, как скучает по Лесу. Дорога до ручья оказалась близкой, и Белянка погрузила свое сонное еще лицо в ледяную воду. Она оказалась такой прозрачной и чистой. А еще ручей был довольно-таки широким. Шелл прав — это же целая речушка. Маленькая еще, но… а что если это та самая река, что течет на Запад? Правда, сейчас она течет на юг, но потом ведь может и поворот сделать. Когда-то в детстве она слышала балладу Дождя, привезенную из неведомых краев о том, что все реки берут начало в горных ручьях. Как бы то ни было, вода была вкусной и освежающей.