Открыв крышку черного рояля, она села, положила пальцы на клавиши и… заиграла. Музыка разлилась по всему дому, заглядывая в каждый уголок. Мишель почувствовала, что на ее глаза накатываются слезы радости, она быстро смахнула слезу со щеки и заиграла «Лунную сонату», без единой ошибки, без сбоев… она играла, как будто репетировала каждый день, как будто не было той страшной, полной тайн аварии и двух месяцев больницы… Двух месяцев, проведенных в темноте… Она играла… играла не пальцами — всем сердцем!

Услышав звуки музыки, из своей комнаты спустилась София и, прислонившись к лестничным перилам, начала слушать игру дочери. Спустя какое-то время в гостиную вошли Даниель и Эмос, приехавшие с работы. Эмос замер в дверном проеме. Этот сдержанный человек прислушивался не столько к звукам музыки, льющейся из-под пальцев его чудом выжившей в аварии дочери, сколько к тем чувствам, которые непрошено овладевали его душой. Что это было? Радость за дочь, возвращающуюся к жизни? Восхищение ее мастерством? Отцовская гордость?

Даниель с довольной улыбкой подошел к роялю и облокотился на крышку. Мишель поймала его взгляд, улыбнулась ему и продолжила играть.

Все оставили свои проблемы за пределами гостиной и завороженно слушали игру Мишель, которая шла на поправку, которая радовалась, что память позволила ей открыть еще одно окошечко в коробке, полной сюрпризов…

Утро было ясным. Тучи за ночь рассеялись, и на голубом небосклоне сейчас не было ни облачка. Мишель остановилась посреди тротуара и подняла глаза, чтобы полюбоваться, как кружатся в чисто промытом небе птицы. Постояв несколько минут, девушка улыбнулась и пошла по направлению к вчерашнему кафе. Остановившись у окна заведения, она увидела Кристиана, который сидел за тем же столиком, что и вчера… на их месте… и все время поглядывал на часы. Увидев Мишель на улице, он помахал рукой и улыбнулся.

— Привет! — Мишель повесила объемистую сумку на спинку стула и присела за стол.

— Доброе утро! — Кристиан вновь улыбнулся и сдул с лица непослушную прядь пепельных волос. — Как настроение?

— Превосходное! А у тебя? — поинтересовалась Мишель.

— Давно не чувствовал себя так хорошо! Может быть, это из-за погоды?

Мишель посмеялась. Ну конечно, подумала она. Куда пропала вчерашняя прямота?

— Я знал, что ты придешь… — сказал он ей.

Мишель опустила глаза и почувствовала, как румянец, залил щеки.

— Почему? — спросила она его.

— У меня появилось ощущение, что мы с тобой знакомы целую вечность! Такое бывает, когда человек тебя понимает с полуслова, когда у тебя с ним много общего. Ну я это так… просто… Может, мне показалось…

— Да, Кристиан, такое бывает. — Мишель покивала головой в знак согласия.

Потом они заказали завтрак: яичницу с беконом — и с удовольствием справились с ним, чередуя поглощение пищи и обсуждение новой галереи, открывающейся на следующей неделе.

— Можно, я закажу тебе пирожное? — спросил Кристиан. — Надеюсь, ты не на диете, как многие другие француженки?

— Нет, не на диете. — Мишель хихикнула. — Я люблю…

— Разреши мне угадать… — перебил ее Кристиан.

— Хорошо, — сдалась Мишель и откинулась на спинку стула.

Подошел официант, и Кристиан попросил принести два медовых пирожных с карамельной начинкой.

— Как ты догадался? — Мишель от удивления развела руками.

— Не знаю. Просто я сам люблю медовое. Вот и подумал, что если у нас есть что-то общее…

— Видимо, есть! — Мишель дотронулась до его пальцев и тут же отдернула руку как ошпаренная.

— Ты чего? Я не против! — сказал он и сам накрыл ладонью ее руку.

— Нельзя, Кристиан…

— Почему?

— Ты правда хочешь знать? — Мишель боялась, что если расскажет ему все, то он уйдет, и больше она его никогда не увидит. И тогда все по-прежнему станет скучным и невыносимым.

— Да, хочу.

— Мне очень приятно твое общество. Ты мне нравишься, но я помолвлена… — Мишель прокляла свою решительность и посмотрела в глаза собеседнику, пытаясь прочитать, что он чувствует.

— Ну и что? Каждый человек может изменить свою судьбу…

— Но, изменяя свою судьбу, он изменяет и судьбу окружающих его людей.

— Да уж… Из какой книги эта цитата? — Кристиан непринужденно продолжал разговор, как будто Мишель и не сообщала ему о своей помолвке.