Любовь к далекой: поэзия, проза, письма, воспоминания
вернуться

Гофман Виктор Викторович
Шрифт:

5. ПЕСНЯ О ВЕЧЕРНЕМ ЗВОНЕ

Ev. Matth. 6.25-33

I
Снова звон, равномерный, ласкающий, Успокоенный, радостный звон. Над усталой душой простирающий Кружевной и серебряный сон. Сердце плакало горьким рыданием О неделе тупого труда, Светлый звон прозвучал обещанием, Обещание то — навсегда. Чтоб расцвесть — надо быть в одиночестве, Надо бросить позорящий труд. Надо верить, что в тихом пророчестве Звуки счастье душе принесут…
II
Было сказано нам: Посмотрите на лилии, Как наряд их нетленно-красив, В ежедневном труде, в ежедневном усилии Гаснет медленно каждый порыв. Звуки, мирные звуки поют о смирении. Веры нет — и душа смятена, И поэтому труд и в труде — унижение, И вся жизнь как гробница темна. Надо быть как цветы, как прекрасные лилии. Без забот о дневном, о себе. Надо в тихом безмолвии, в светлом бессилии Покориться, поверить судьбе. Надо в душу принять этот тихий, ласкающий, Этот поздний и радостный звон. Над усталой душою светло простирающий Кружевной и серебряный сон.
III
Боже, я твой, я послушен. Звону я душу открыл. Сумрак был черен и душен, Звон его светом пронзил. Сладостным стало бессилье. Нет ни желаний, ни слез. Звон для души словно крылья, Звон ее в небо унес. Тихо плыву в бесконечность, Слившийся с звоном в одно Непостижимую вечность Сердцу почуять дано. Звезды — как чашечки лилий. Мир — как серебряный звон. Тихо без мук и усилий В чей-то вступаю я сон. Вот он разлитый в эфире, В шири пространств без конца — Сон о ликующем мире, Сон Молодого Творца.
IV
Звон поет, звон растет как видение, Звоном синее небо полно. Сердце любит свое усыпление, Сердце в творческий сон вплетено. О, как сладко святое бессилие, Озаренное верой в Творца. Сердце стало как чашечка лилии, Сердце ждет золотого венца. Все почило в немом усыплении. Беспределен ликующий звон. И весь мир – лишь мечта, лишь видение, Кружевной и серебряный сон. 1907

6. БАЛЛАДА О ПОЗДНИХ ВСТРЕЧАХ

О странные встречи с прошедшим. О да, это было. Но было давно. Казалось навек отошедшим, — И вот воскресает оно. Как больно, как жутко, как радостно-странно. В душе поднялись, зашептали мечты. И тихое Вы так нежданно, И странно и хочется вымолвить — ты. Оно было прежде так ласково-свято, Таило незримую дрожь. – Ты помнишь, мы были ведь близки когда-то. – Ах, помню. Ах, здравствуй. Куда ты идешь? – Какая ты странная стала, Как пристально в душу глядишь, Зачем ты глядишь так устало, В глазах твоих мертвая тишь. Как будто в них что-то тревожно заснуло, И встал недоверчивый страх. Как будто бы что-то навек утонуло В твоих неподвижных глазах. Как будто бы тихие звоны Звучали там прежде. Замолкли теперь. Какая-то тайна затона, Которой – не верь. Затона, где стебли оторванных лилий Тоскуют о тихой луне. В безумьи бессилий На призрачном дне. – О, как мы давно не видались. Тогда было лето. Ты рвал васильки. Скажи, почему мы расстались И вот — далеки? – Не знаю. Не знаю. Все это так больно. Тогда было лето. Его уже нет. Но счастья былого душе недовольно, И радости прошлой мучителен след. – Ты думаешь, счастье возможно? Но больше ведь нет васильков. И кто-то вздыхает тревожно В безмолвии поздних часов. Я явственно слышу как кто-то тоскуя Вздыхает, окутанный тьмой, Когда одиноко к себе прихожу я В часы полуночи домой. – О, бедная пленница тусклых кошмаров, Облекшихся в позднюю тьму. Средь этих асфальтов и этих бульваров Так тягостно быть одному. Я верю, мы встретились здесь неслучайно, Нам вместе назначено быть. Так будем же счастливы тихо и тайно, Раз счастье опасно открыть… Безжизненный сумрак. Глядящие тени. Не видно лица. Какие-то стены тяжелых строений, Куда-то идем без конца. Все стены и стены толпой беспощадной, — Я их уже видел когда-то во сне,— И свет фонарей, умирающий чадно, Прикованный к черной стене. Глухой переулок. И мгла подворотни. Зловеще-зияющий вход. О, если бы можно нам быть беззаботней Пред черною мглою ворот! Тревожно глядим мы. Друг друга не знаем. И души боятся вступить в разговор. Скрипучая дверь. Отворяем. Угрюмая лестница. Грязный ковер. И вдруг — виноватая нежность во взоре. Идем вдоль ковра. Глухие шаги в коридоре, Кругом номера. Вот кто-то вздыхает тревожно. Рыдает визгливый засов. ………………………………… Ужели ты думаешь, счастье возможно, Ведь больше уж нет васильков! 1907

ЮНОШЕСКИЕ СТИХИ

(ИЗ АЛЬБОМА)

1
Когда расстанусь я с тобою, Чрез много лет прочтешь вновь это ты; И грудь твоя наполнится тоскою, И вспомнишь детство ты былое, И пылкой юности мечты. И вспомнишь любящего брата, Который, может быть, в стране чужой Грустит о том, что он имел когда-то, Чему теперь уж нет возврата, Грустит о юности былой. И вспомнишь ты счастливые те годы, Когда беспечно дни для нас текли, Когда не знали мы еще невзгоды, Ни жизни бурь и непогоды, А верили лишь в счастье впереди. 24 июня 1899

2

Ты молода, неопытной душою Ты веришь в счастье и добро; Ты не обманута еще судьбою. На сердце у тебя так ясно и светло. Жизнь кажется тебе заманчивой, прекрасной, Раскрыт перед тобой ее широкий путь; И призрак счастия, далекий и неясный Волнует молодую грудь. Но скрыта темной пеленою Вся будущность от нас; не знаешь ты, Что предназначено тебе судьбою Перетерпеть, перенести. Что ждет тебя? Желаний — исполненье? Дней ясных и счастливых нить? Далеко от нужд, от горя и мученья Жизнь в счастье суждено тебе прожить? Или, быть может, счастье помрачится? Горе, страданье узнаешь ты, Тогда я буду за тебя молиться, Просить пощады у судьбы. Но верь мне, всей моей душою Тебе добра желаю я, Да будет счастие с тобою, Да Бог благословит тебя. 24 июня 1899

«Изнуренный житейской заботой…»

Изнуренный житейской заботой, Весь разбитый, усталый, больной, Над бесплодной томяся работой, Оклеветанный злою молвой, Потерял я охоту трудиться, И бороться, и жить, и терпеть… И хотелось бы только забыться И от мира бы вдаль улететь. И берусь за страничку поэта И, забыв о страданьях людских, Далеко от заботы и гнета Уношуся в мечтах золотых. В этих дивных строках подкрепленье Нахожу постоянно в себе. В них свои проверяю стремленья, В них я черпаю силы к борьбе, А потом я сажуся к роялю, Властно звуки несутся волной, Звуки полные тихой печали, Мне надеждой звучат молодой, И волшебные, дивные грезы Над моею витают душой; На глазах блещут теплые слезы А на сердце и мир и покой… С новой силою, с новой охотой И с надеждой в усталой груди Принимаюсь я вновь за работу, И борьба не страшна впереди. 1901