— Чем завалило-то? — недоуменно переспросила Ирка, оглядев совершенно целое здание.

— Деревом! — с готовностью откликнулся расторопный.

— Да нет, не деревом, а балконом! — бойко возразил ему другой энергичный тип.

Я присмотрелась к спорящим: оба они показывали руками куда-то за угол дома.

— Похоже, разрушения имеют место быть с другой стороны! Пойдем посмотрим сами! — потянула я подругу за рукав распашонки.

— Куда я в таком виде? — неожиданно проявив стыдливость, воспротивилась Ирка.

— Да тут все в таком виде! — резонно возразила я. — Оглянись, это же просто массовый стриптиз!

В толпе других полуодетых граждан по караванной тропе вокруг дома мы побежали к месту происшествия.

— Ты только не волнуйся! — внезапно обернулась ко мне Ирка, из-за спины которой я пыталась разглядеть место действия.

Разумеется, я сразу же заволновалась.

— Что там? Что?! — Я прыгала на загородившую проход Ирку, как моська на слона.

— Говорю же тебе, ничего страшного! — С этими словами подруга крепко взяла меня за руку и потащила в обратном направлении, успокоительно приговаривая на ходу: — Есть на что смотреть, дерево упало! Оно тебе дорого, дерево это? Или ты лично знакома была с этим тополем? Ведь нет же! А балкон? Подумаешь, снесло его к чертовой бабушке! Ну и хорошо, что снесло, мы тебе теперь новый балкон поставим, лучше прежнего, даже с расширением его сделаем. Как все-таки хорошо, что ты такая лентяйка и растяпа, так и не собралась этот чертов балкон застеклить…

— Стой! — страшным голосом закричала я, с усилием тормозя. — Так это что, мой балкон обрушился?! Именно на него дерево упало?!

— А я тебе о чем говорю? — Ирка погладила меня по голове, как ребенка. — Не расстраивайся! Разбитые стекла мы вставим завтра же, я прямо сейчас Никитычу денег дам, он с утра расстарается. Заодно попрошу постеречь квартиру, чтобы ночью в развороченное окно никто не влез.

— Никитычу? — тупо повторила я.

— Будет сделано! — тут же козырнул невесть откуда возникший мужичок.

Я посмотрела на него с невольным уважением: Никитыч — мой сосед сверху — на редкость головастый и рукастый мужичок. Весь дом бежит к нему, если надо что-то починить, прибить, застеклить и так далее. Никитыч все делает быстро и качественно. Да что говорить, даже сейчас, в глухую ночную пору, когда вспугнутые «землетрясением» прочие обитатели дома щеголяют в неглиже, Никитыч уже кружит вокруг упавшего тополя с хищным прищуром, с ручной пилой и в рабочем фартуке. И, что характерно, фартук надет отнюдь не на голое тело, под ним тщательно застегнутая рубаха, штаны, и даже обут Никитыч не в комнатные тапки, как большинство присутствующих, а в аккуратно зашнурованные ботинки!

— Да не боись, Алена Ивановна, я у тебя в хате мирно переночую, щас окна замерю, а с утреца на Соломенный рынок за стеклами сгоняю. К обеду окошки твои как новые будут, можешь не сомневаться. Давай сюда ключи и иди себе с богом.

— Лучше со мной, — поправила Ирка, успевшая смотаться к машине за бумажником.

Она вручила улыбающемуся Никитычу три сотенные бумажки, вынула из моего стиснутого кулака ключи, передала связку мастеру и бережно, как больную, под локотки поволокла меня к машине.

И только когда мы уже отъехали от дома на пару кварталов, я вдруг вспомнила:

— Ирка! А ведь люди кричали, что кого-то завалило! Кого?!

Подруга покосилась на меня, слабо вздохнула и остановила машину.

— Ладно уж, скажу, а то ты ведь не отвяжешься… Хоббита твоего злого завалило то ли деревом, то ли балконом, то ли всем вместе.

— Насмерть?!

— Откуда мне знать! Лежит там, весь в обломках, толком ничего не разглядеть, я его только по обуви узнала. Ты заметила или нет, в прошлый раз, ну, когда они за нами в наводнение гонялись, на нем такие сапоги были ковбойские, с узкими носами, со шпорами и на каблуке?

— Мало ли в городе ковбойских сапог!

— Таких, я думаю, мало, — ухмыльнувшись, Ирка стронула машину с места. — У него размер ноги — тридцать пятый, не больше!

На перекрестке с нами разминулась истошно завывающая машина «Скорой помощи».

— Жив, наверное, раз врачей вызвали, — оглянувшись на «Скорую», прокомментировала Ирка.

— Не нравится мне это, — заметила я, думая о своем: появление в моих пенатах злобного хоббита наводило на мысли об очередной попытке покушения.

Кстати говоря, ни о каком прорыве водопровода или канализации никто в толпе не говорил…

— А мне, думаешь, нравится? — Ирка по-своему истолковала мои слова. — Да лучше бы его зашибло на фиг! Одним киллером меньше стало бы!

Я внимательно посмотрела на нее и кивнула.

Похоже, мы с Иркой мыслили в унисон.

Наутро невыспавшаяся подруга наотрез отказывалась подниматься. Чтобы самостоятельно стронуть с места ее стокилограммовое тело, мне нужна была, как минимум, лебедка, поэтому пришлось приводить Ирку в сознание. Я сунула к ней под одеяло когтистого и громко орущего кота, но это не помогло, тогда я запустила в спальню Томку. Услышав под ухом оглушительное «Гав!», Ирка зашевелилась, на втором гаве разлепила глаза, увидела сидящего на дорогом ковре пса и разинула рот, не то изумляясь, не то собираясь разразиться проклятиями. Я не сплоховала и проворно влила подруге в глотку чашку крепкого горячего кофе. Вероятно, слишком горячего: Ирка из постели выпрыгнула, но сказать ничего не смогла, так и гналась за мной по лестнице, безмолвно потрясая тапкой. Вторую тапку волок в зубах пес, страшно довольный тем, что утро началось с веселых подвижных игр.