Вход/Регистрация
  1. библиотека Ebooker
  2. Стихи и поэзия
  3. Книга "Мазепа"
Мазепа
Читать

Мазепа

Байрон Джордж Гордон

Стихи и поэзия

:

поэзия

.
1981 г.
Аннотация

"Тот, кто занимал тогда этот пост, был польский шляхтич, по имени Мазепа, родившийся в Подольском палатинате; он был пажом Яна Казимира и при его дворе приобрел некоторый европейский лоск.

«Тот, кто занимал тогда этот пост, был польский шляхтич, по имени Мазепа, родившийся в Подольском палатинате; он был пажом Яна Казимира [2] и при его дворе приобрел некоторый европейский лоск. В молодости у него был роман с женой одного польского шляхтича, и муж его возлюбленной, узнав об этом, велел привязать Мазепу нагим к дикой лошади и выпустить ее на свободу. Лошадь была с Украины и убежала туда, притащив с собой Мазепу, полумертвого от усталости и голода. Его приютили местные крестьяне; он долго жил среди них и отличился в нескольких набегах на татар. Благодаря превосходству своего ума и образования он пользовался большим почетом среди казаков, слава его все более и более росла, так что царь принужден был объявить его украинским гетманом» (Voltaire. Hist, de Charles XII, p. 196).

2

…был пажом Яна Казимира… — Ян Казимир — польский король (1609–1672).

«Король бежал, и гнавшиеся за ним враги убили под ним коня; полковник Гнета, раненый и истекающий кровью, уступил ему своего. Таким образом, завоевателя, который не мог сесть в седло во время битвы, дважды посадили на коня во время бегства» (стр. 216).

«Король с несколькими всадниками отправился другой дорогой. Карета, в которой он сидел, сломалась по пути, и его посадили верхом на лошадь. В довершение, он ночью заблудился в лесу. Потеряв лошадь, упавшую от усталости, обессиленный, невыносимо страдая от ран, лежал он несколько часов под деревом, ежеминутно подвергаясь опасности быть настигнутым преследователями» (стр. 218). [3]

3

Выдержки из сочинения Вольтера «История Карла XII» Байроном приведены по-французски.

I

Он стих — полтавский страшный бой, Когда был счастьем кинут Швед; Вокруг полки лежат грядой: Им битв и крови больше нет. Победный лавр и власть войны (Что лгут, как раб их, человек) Ушли к Царю, и спасены Валы Москвы… Но не навек: До дня, что горше и мрачней, [4] До года, всех других черней, Когда позором сменят мощь Сильнейший враг, славнейший вождь, И гром крушенья, слав закат, Смяв одного, — мир молньей поразят!

4

До дня, что горше и мрачней… — Байрон говорит о походе Наполеона в Россию в 1812 г. и его бесславном поражении. К моменту создания поэмы Байрон имел уже широкое и детальное представление об этом историческом событии от русского дипломата Петра Борисовича Козловского (1783–1840), с которым поэт познакомился в 1812–1813 гг. в Лондоне, и в еще большей мере от участника этого похода — французского писателя Стендаля (Анри Бейля, 1783–1842), с которым встречался в Милане в октябре 1816 г.

II

Игра судьбы! Карл день и ночь, Изранен, должен мчаться прочь Сквозь воды рек и ширь полей, В крови подвластных и в своей: Весь полк, пробивший путь, полег, И все ж не прозвучал упрек Тщеславцу — в час, когда он пал И властью правду не пугал. Гиета Карлу уступил Коня — и русский плен влачил, И умер. Конь тот, много лиг Промчавшись бодро, вдруг поник И пал. В лесной глуши, где мрак Обвил преследователь-враг Кольцом огней сторожевых, Измученный пристал король. Вот лавр! Вот отдых! — И для них Народы сносят гнет и боль? До смертной муки изнурен, Под дикий дуб ложится он; На ранах кровь, и в жилах лед; Сырая тьма над ним плывет; Озноб, что тело сотрясал, Сном подкрепиться не давал И все ж, как должно королям, Карл все сносил, суров и прям, И в крайних бедах, свыше сил, Страданья — воле подчинил, И покорились те сполна, Как покорялись племена!

III

Где полководцы? Мало их Ушло из боя! Горсть живых Осталась, рыцарскую честь Храня по-прежнему, при нем, И все спешат на землю сесть Вкруг короля с его конем: Животных и людей всегда Друзьями делает беда. Здесь и Мазепа. Древний дуб, Как сам он — стар, суров и груб, Дал кров ему; спокоен, смел, Князь Украины не хотел Лечь, хоть измучен был вдвойне, Не позаботясь о коне: Казацкий гетман расседлал Его и гриву расчесал, И вычистил, и подостлал Ему листвы, и рад, что тот Траву стал есть, — а сам сперва Боялся он, что отпугнет Коня росистая трава; Но, как он сам, неприхотлив Был конь и к ложу, и к еде; Всегда послушен, хоть игрив, Он был готов на все, везде; Вполне «татарин» — быстр, силен, Космат — Мазепу всюду он Носил; знал голос: шел на зов, Признав средь тысяч голосов; Будь ночь беззвездная вокруг, Он мчался на знакомый звук; Он от заката по рассвет Бежал козленком бы вослед!

IV

Все сделав, плащ Мазепа свой Постлал; копье о дуб крутой Опер; проверил — хорошо ль Дорогу вынесла пистоль, И есть ли порох под курком, И держит ли зажим тугой Кремень, и прочно ли ножны На поясе закреплены; Тогда лишь этот муж седой Достал из сумки за седлом Свой ужин, скудный и простой; Он предлагает королю И всем, кто возле, снедь свою Достойнее, чем куртизан, [5] Кем праздник в честь монарха дан. И Карл с улыбкою берет Кусок свой бедный — и дает Понять, что он душой сильней И раны, и беды своей. Сказал он: «Всяк из нас явил Немало доблести и сил В боях и в маршах; но умел Дать меньше слов и больше дел Лишь ты, Мазепа! Острый взор С дней Александра до сих пор Столь ладной пары б не сыскал, Чем ты и этот Буцефал. [6] Всех скифов ты затмил, коня Чрез балки и поля гоня». «Будь школа проклята моя, Где обучился ездить я!» «Но почему же, — Карл сказал, Раз ты таким искусным стал?» В ответ Мазепа: «Долог сказ; Ждет путь еще немалый нас, Где, что ни шаг, таится враг, На одного по пять рубак; Коням и нам не страшен плен, Лишь перейдем за Борисфен. [7] А вы устали; всем покой Необходим; как часовой При вас я буду». — «Нет; изволь Поведать нам, — сказал король, Твою историю сполна; Пожалуй, и уснуть она Мне помогла бы, а сейчас Дремотой не сомкнуть мне глаз». «Коль так, я, государь, готов Встряхнуть все семьдесят годов, Что помню. Двадцать лет мне… да… Так, так… был королем тогда Ян Казимир. А я при нем Сызмлада состоял пажом. Монарх он был ученый, — что ж… Но с вами, государь, не схож: Он войн не вел, земель чужих Не брал, чтоб не отбили их; И (если сейма не считать) До неприличья благодать Была при нем. И скорбь он знал: Он муз и женщин обожал, А те порой несносны так, Что о войне вздыхал бедняк, Но гнев стихал, — и новых вдруг Искал он книг, искал подруг. Давал он балы без конца, И вся Варшава у дворца Сходилась — любоваться там На пышный сонм князей и дам. Как польский Соломон воспет Он был; нашелся все ж поэт Без пенсии: он под конец Скропал сатиру, как «не-льстец». Ну, двор! Пирам — утерян счет; Любой придворный рифмоплет; Я сам стишки слагал — пиит! Дав подпись «Горестный Тирсит [8]». Там некий граф был, всех других Древнее родом и знатней, Богаче копей соляных Или серебряных. Своей Гордился знатностью он так, Как будто небу был свояк; Он слыл столь знатен и богат, Что мог претендовать на трон; Так долго устремлял он взгляд На хартии, на блеск палат, Пока все подвиги семьи, В полубезумном забытьи, Не стал считать своими он. С ним не была жена согласна: На тридцать лет его юней, Она томилась ежечасно Под гнетом мужа; страсти в ней Кипели, что ни день, сильней; Надежды… страх… и вот слезою Она простилась с чистотою: Мечта, другая; нежность взгляда Юнцов варшавских, серенада, Истомный танец — все, что надо, Чтоб холоднейшая жена К супругу сделалась нежна, Ему даря прекрасный титул, Что вводит в ангельский капитул; Но странно: очень редко тот, Кто заслужил его, хвастнет.

5

Достойнее, чем куртизан… — Куртизан — здесь — придворный.

6

…Острый взор // С дней Александра до сих пор // Столь ладной пары б не сыскал. // Чем ты и этот Буцефал. — Здесь Мазепа и его конь сравниваются с Александром Македонским и его конем по кличке Буцефал.

7

Борисфен — древнегреческое название реки Днепр.

8

Тирсит — возможно, по аналогии с Терситом, — жалкий пиит, посягнувший соревноваться с великими поэтами.

V

«Я очень был красив тогда; Теперь за семьдесят года Шагнули, — мне ль бояться слов? Немного мужей и юнцов, Вассалов, рыцарей, — со мной Могли поспорить красотой. Был резв я, молод и силен, Не то, что нынче, — не согбен, Не изморщинен в смене лет, Забот и войн, что стерли след Души моей с лица; меня Признать бы не смогла родня, Со мною встреться и сравни И прошлые, и эти дни. К тому ж не старость избрала Своей страницей гладь чела; Не совладать покуда ей С умом и с бодростью моей, Иначе б в этот поздний час Не мог бы я вести для вас Под черным небом мой рассказ. Но дальше… Тень Терезы — вот: Туда, за куст ореха тот, Как бы сейчас плывет она, Настолько в памяти ясна! И все же нет ни слов, ни сил Ту описать, кого любил! Был взор ее азийских глаз (Кровь турок с польской кровью здесь Дает порой такую смесь) Темнее неба в этот час, Но нежный свет струился в нем, Как лунный блеск в лесу ночном. Широкий, темный, влажный, — он В своих лучах был растворен, Весь — грусть и пламя, точно взор У мучениц, что, на костер Взойдя, на небо так глядят, Как будто смерть благодарят. Лоб ясен был, как летний пруд, Лучом пронизанный до дна, Когда и волны не плеснут, И высь небес отражена. Лицо и рот… Но что болтать? Ее люблю я, как любил! Таких, как я, любовный пыл Не устает всю жизнь терзать, Сквозь боль и злобу — любим мы! И призрак прошлого из тьмы Приходит к нам на склоне лет, И — за Мазепой бродит вслед.

VI

«При встречах — я глядел, вздыхал; Она молчала, но звучал Ответ в безмолвьи; много есть Тонов и жестов, что прочесть Умеют взор и слух: душа Рождает их, любить спеша; И вот — загадочная связь! Она уже с другой слилась, Помимо воли свой призыв Каленой цепью закрепив, Что электрической волной Проводит пламя в дух чужой. Глядел, вздыхал я, слезы лил И все же в стороне бродил, Ждал быть представленным; а там Встречаться легче стало нам Без подозрений. Только тут Решил признаться я, — и что ж? При встрече вмиг слова замрут, И сотрясает губы дрожь. Но час настал. — Одной игрой, Забавой глупой и пустой, (Забыл названье!) все кругом Дни заполняли. Мы вдвоем Играли тоже: у стола Нас шутка случая свела. Исход не волновал меня; Но быть вблизи, лицом к лицу, Глядеть и слушать! Как юнцу Не чуять страстного огня? Я был при ней как часовой (Быть нашим зорче б в час ночной!) И вдруг подметил, что она Сидит рассеяна, скучна, Игрой не занята ничуть, Успехом, сдачей — но стряхнуть Не может плен ее: сидит За часом час, хотя бежит Удача прочь. И вот тогда, Как яркой молньи борозда, Сверкнула мысль в мозгу моем, Что нечто есть в томленьи том, Сулящее надежду мне. И — хлынули слова, — вполне Бессвязные, — но им она Внимала, хоть и холодна. С меня — довольно: будут нас Вновь слушать, выслушавши раз, Душа не в лед превращена, И безответность — не отказ!
  • Читать дальше
  • 1
  • 2
  • 3
Купить и скачать
в официальном магазине Литрес

Без серии

Вальс
Вампир
Английские барды и шотландские обозреватели
Ирландская аватара
Шильонский узник
Мазепа
Корсар
Кефалонский дневник
Каин
Видение суда
Из "Разрозненных мыслей"

Ебукер (ebooker) – онлайн-библиотека на русском языке. Книги доступны онлайн, без утомительной регистрации. Огромный выбор и удобный дизайн, позволяющий читать без проблем. Добавляйте сайт в закладки! Все произведения загружаются пользователями: если считаете, что ваши авторские права нарушены – используйте форму обратной связи.

Полезные ссылки

  • Моя полка

Контакты

  • chitat.ebooker@gmail.com

Подпишитесь на рассылку: