Душа Денницы. Ждать Его – когда?

Река и Гераклитово мы время.

В его неосязаемом теченье

Львы отразились и холмы – влеченье

Напечатлений для реки – не бремя…

Плачевная любовь, пепел услады,

Злокозненность несбыточной надежды,

Названия империй, без одежды

Чьи статуи. Ни Рима, ни Эллады…

Римлянина гекзаметры и грека.

Хмурое море под рассвета мощью…

Они страдали бледною немощью,

Которая есть срам для имярека…

И сон, в котором – смерти предвкушенье.

Оружие и воин. Монументы…

За пышные свободы те моменты

Сурова кара – языка лишенье.

Два Януса лица, что друг о друге

Не знают ничего, и лабиринты

На шахматной доске ходов… Низрин ты

Предчувствуешь с горы, плывущий в струге?

Рука кровавой Макбет, что способна

Цвет моря изменить и труд секретный

Часов во мраке… Бомба? – Да. Конкретный

Ответ. "Бэби" вполне боеспособна.

Непрекращающееся смотренье

Зеркал друг в друга – их никто не видит…

Язык английский Дух возненавидит

И выскажет к нему своё презренье.

Клинка сталь и готическая буква.

Брусок серы в шкафу… Металлозвонный

Язык бессонниц… Кал неблаговонный

Ноздрям их вожделен, иже испуква.

Могущественные авроры, но и

Закатов зори на пол неба тоже…

Ни Римлян нет, ни Эллинов. Вы что же,

В Аттическом ошиблись Арсеное?

Песок, шум волн, лишайник, эха, грёзы…

Есмь всё, явил что случай и чьё имя

Произнесло моё устодвоимя…

Благословен край, где белы берёзы!

Слепец разбитый, стих небезупречный

Я сочиняю – долг мой и спасенье…

Неужто не прочтёт – прочь опасенье!
–

Его русский язык многонаречный?

Когда меня солдаты распинают,

Я должен быть крестом своим с гвоздями.

Сократ был демократии вождями

Приговорён к цикуте… Вспоминают

Об этом редко, хотя имя знают

Того, кто обвинял его, грудями

Встав на защиту нравов желудями

Кормящихся, что в прах бисер вминают.

Когда мне подают чашу с цикутой,

Я должен быть и чашею, и ядом.

Душа уже покинула моя дом,

Знобит который, как его ни кутай.

Когда мне лгут, я быть обязан ложью…

Поэт не чужд стиха десятисложью!

Я должен славить каждое мгновенье

И принимать его с благодареньем,

А не ему отказывать с презреньем.

Самоубийство – это дерзновенье.

Уверен ли ты, что исчезновенье

Твоё из жизни не глум над твореньем

Господа Бога? Мукой и бореньем

Красна жизнь. Вечны память и забвенье.

Зачем надобно было омовенье

Ученикам ног? – Дабы со смиреньем

Поднял пяту и с умиротвореньем

Иуда на Христа в благоговенье.

Пламя свечи так ветра дуновенье

Благодарит потухшим негореньем.

Все вещи моя пища. Точный вес

Вселенной, униженье, ликованье.

Я удостоверять должен сбыванье

Всего, что стало, верно, как отвес.

Пастушеский над странником навес…

Люблю лежать под ветра завыванье

В печной трубе, а Бога лютованье

Есть мельничного жернова повес

На выю извращенцу. Что есть счастье

Или несчастье, если мне злосчастье

Выпало быть поэтом на земле?

Но истинная радость есть сосчастье,

А рай для одного – это несчастье:

Ты – спасся, а весь мир лежит во зле…

"Один лишь человек есть на земле,

Хотя что ни земли, ни человека

Нет, тоже может быть…" – Изрёк сын века,

Который не поднаторел во зле,

Не знающий покуда: на челе