«Умом

бесстрастным…»

и т. д.

Сильвио

Говори.

после ст. 4 Сильвио

реплики

Сильвио: Наука даст ли ключ к разгадке мировой,

«Скажи, Пойму ли я, что там, за призрачной вселенной,

достигну За всеми формами, за дымкой жизни тленной?

ли…»

между ст. 4 Сильвио

и 5 монолога И, если истина навеки мне чужда, —

Сильвио: Зачем о ней грущу, и если все, что стражду,

«Если Лишь детский бред, зачем мучительную жажду

так…» Не в силах я убить ничем и никогда?

Зачем Творец не скрыл, что мысли есть граница,

Зачем на волю рвусь, как пойманная птица?

Клотальдо

Между Предай всю мудрость ложную проклятью,

репликой Забудь все книги — дух твой омертвелый

Клотальдо: Обвеется теплом и благодатью —

«Наука — ложь…» Из сумрака избушки закоптелой,

и т. д. u С нагретой солнцем ржи на ниве зрелой

монологом Трудись — и все печали ты забудешь,

Сильвио: Как птица вольная под кровом неба,

«О пусть в груди Трудись — и горд, как бог, и счастлив будешь

моей…». Ты каждой крошкой трудового хлеба…

Вернись к земле! Здоровие, природа

И тяжкий труд — иного нет исхода!

Сильвио

Бороться с нищетой, изнемогать, трудиться,

Потом, когда бедняк в сырой земле сгниет,

Удобрив чернозем, из почвы хлеб родится,

Из хлеба — жизнь людей, но люди возвратиться

Должны к сырой земле, — и снова хлеб взрастет:

Из жизни — смерть, из смерти — жизни

всходы, —

Таков круговорот бессмысленной природы.

Но если б знал его счастливый твой мужик,

Но если б он свое ничтожество увидел

И не был бы так груб, невежествен и дик, —

Он проклял бы судьбу, он жизнь бы ненавидел.

Так вот твой идеал? Отречься от всего,

Уснуть животным сном, убить в себе рассудок,

Весь век в поту, в грязи работать для того,

Чтоб завтра чем-нибудь наполнить лишь желудок.

между ст. 4 и 5

этого же Ведь жизни внутренней незримые богатства,

монолога Сокровища ума, следы наук, искусств, —

Сильвио Их истребить нельзя, и я во имя братства

(«О пусть в Отречься не могу от прежних дум и чувств.

груди моей…» В деревне, за сохой, я в нищенской одежде,

и т. д.) Останусь богачом, изнеженном как прежде,

С народом не сольюсь в неведомой глуши.

Я сброшу горностай, забуду трон, величье,

Но что все внешние ничтожные отличья

Пред этим внутренним неравенством души!

Идти в народ шутом в наряде маскарадном…

Но сам мужик мое стремление к добру

Сурово заклеймит укором беспощадным,

Как недостойную игру.

Мечту для бедных быть товарищем и братом,

Бежать из городов, в полях найти приют,

Нужду, и черствый хлеб, и деревенский труд —

Ты можешь сделать все утонченным развратом.

Наружностью бедняк — ты клад душевных сил,

Ты роскошь внутренних неравенств сохранил,

А между тем в глазах глупцов ты вдохновенный

Апостол-труженик, могучий и смиренный.

И вот, не жертвуя, не тратя ничего,

Твой праздный ум пленен роскошною забавой,

И беспредельного тщеславья твоего

Ты жажду утолил легко добытой славой.

Так прихотливый сибарит

Суровой пищею искусно раздражает

Уснувший, дряхлый аппетит

И на мужицкий хлеб все пряности меняет.

между Пора покончить с шуткой глупой,

ст. 4 и 5 Пора мне вырваться из пут:

монолога Честней совсем не жить, чем тупо

Сильвио: И подло жить, как все живут.

«Теперь мы,

скорбь…»

между ст. Зачем же медлю я? Не ты ли,

16 и 17 того же Надежда, вновь зажглась? Умри,

монолога Умри навеки: до зари

Я буду горсть холодной пыли.

И я ведь знаю: чуть отдам

Всю душу — страсти и желаньям,

Как разрушать начну их сам

Неумолимым отрицаньем.

И снова веру мысль убьет,

Исчезнет воли напряженье,

И мне всю душу обольет

Смертельным холодом сомненье.

Нет, жить нельзя; так дикий конь