– Извини меня, пожалуйста, - произнесла девушка, пытаясь глядеть мне в глаза, а не в злющие зеленые очи вампира.
– Я не хотела.

– Ничего, - сказала я.

– Отсядь отсюда, - велел ей Мана, возвращаясь к Ингемару.
– Прости, Мастер...

– Да что ты, за тобой весело наблюдать...

Я заметила, что Ингемар вообще любит, когда "весело". Только невеселые, на самом деле, вещи его веселят.

Эристав за локоть поднял девушку и увел куда-то. Надеюсь, ей не будет очень больно. Хотя Эристав не способен, мне кажется, причинять боль по пустякам.

В гостиную вернулся Ким, уже в другом свитере, красном. Ему очень шел этот цвет. Азиат включил легкую музыку, какой-то неспешный лаунж, а после приблизился к бару. Я встала и подошла к нему.

– Как ты вообще, Ким?
– я взяла с подноса бокал с вином.
– Я слышала, что Мастер Европы в основном пасется у тебя...

Кимура, выбравший для себя черный ром, намеренно позерски изобразил близкий обморок - приложив кисть тыльной стороной ко лбу и закатив глаза. Затем азиат улыбнулся мне:

– Ничего, вытерпеть его можно. Знаешь, а он не так плох, как ты думаешь.

– Я вовсе не думаю, что он плох. Просто он... враг.

– И не думай об этом, - Ким стал серьезнее, - пока что он не сделал ничего такого. Не трепи себе душу, - он отпил из стакана, поморщился, глянул на жидкость на свет.

– Что же он тогда здесь делает?

– Гостит, - Ким улыбался, но глаза его оставались холодными, - нанес мне визит вежливости, так сказать. Я не в претензии - дом патернала обречен никогда не закрывать дверей. Обречен на сквозняки.

Так странно. Ты общаешься с этими созданиями каждый день, видя лишь их человеческую, обыденную составляющую. Они украшают шариками комнату, беспокоятся о торте, покупают подарки, хлещут спиртное литрами, хихикают над пошлыми шуточками, с удовольствием ходят в кино и за тряпками по магазинам. Однако... Сегодня Ингемар слегка приподнял для меня пыльный занавес прошлого, и в моем сознании за двумерным образом его, Мастера Украины, появились глубина, подтекст, загадка, недосказанность. Такая черная и густая тень за его спиной.

Кимура. Он прожил, судя по словам Маны, тысячу лет. Что за этой беспечной улыбкой скрывается? Может ли древний вампир полюбить так крепко, как он говорит, смертную?.. Ох, уже не смертную, конечно. Или Ким лишь желал получить дампиро-вампира?

– Дом патернала обречен на сквозняки, - повторила я.
– Должно быть, холодно порой?

Ким задумчиво глядел на меня. Я вспомнила Фэнела и слова Кима перед казнью: "Я помогал тебе, когда ты просил и не просил об этом. А ты уничтожил стольких моих детей..." Ну вот, снова, сердце болит от жалости. А чего их жалеть, а? Нас они жалеть не склонны.

– Холодно. Порой.

Если бы я не относилась к Киму с некоторым пиететом - эльфийский принц, как-никак - я бы точно обняла его. Он так признался в том, что ему холодно, что захотелось немедля его согреть и оградить от всех бед. Впрочем, одернула я себя, это иллюзия. Вряд ли патернал, привыкший веками опекать и защищать других вампиров, не может помочь себе.

– Ты был самураем, Ким?
– не знаю, зачем, спросила я.

Парень иронично приподнял бровь, улыбаясь. Как ни странно, но ирония Кимуры никогда не обижала и не задевала. Ну, он ведь хороший родитель и педагог с приличным стажем...

– А ты как думаешь?

– Думаю, был. А, может, и есть...

Кимура глянул на часы на запястье.

– Идем, - он схватил меня за руку и потащил в арку, туда, где дальше по коридору был его кабинет.

В кабинете Кимура вынул из высокого шкафа старинную катану и показал мне, держа на двух ладонях.

– Конечно, это не то оружие, что было у меня, когда я умирал, - Ким осторожно вынул клинок из ножен. Тусклая серая сталь.
– И я давно перестал быть самураем. Но мечом я владею до сих пор. И уже гораздо лучше, чем тогда, когда меня убили после обращения.

Боже, когда вампы говорят так о своей смерти, у меня мурашки бегут по коже. Я тронула пальчиком лезвие. Не слишком гладкое.

– Я не часто, но все же присоединяюсь к Триариям, - Ким убирал катану обратно в шкаф, - Ингемар считает, что мне лучше не рисковать собой - ведь другого патернала в Киеве нет.

Ким вынул из шкафа другое оружие, на губах азиата играла кривая улыбка.

– Ингемар говорит, что у Маны хотя бы есть инстинкт самосохранения, - из длинных ножен появился устрашающий, сверкающий клинок полутораметровой длины.