Я знала, что Мана в этом не нуждался. Сам себе наркотик, допинг, антидепрессант и бальзам на душу. Он еще раз обнял меня.

– Идем.

Смертные в гостиной были малость напуганы, однако вампы умели расслаблять. Эдгар, с обольстительной улыбкой, уже во всю гладил бедро загорелой шатеночки с изумительными сиськами. Неплохой вкус у него, должна заметить.

А вот Дойна сидела на диване у окна, обнимая ту самую блондинку, которая уже имела счастье пообщаться с Маной в воспитательном ключе. Цыганочка попивала что-то крепкое и доверительно общалась с блондинкой. Та чуть испуганно, но с улыбкой, кивала. И что-то мне это не понравилось. Мана потянул меня к Дойне, правда, я так и не поняла, зачем.

Увидев нас, вамп радостно усмехнулась, салютуя бокалом:

– Мастер мой, смотри, какая у меня цаца, - и Ница со смехом опустила руку с плеча блонди и сжала ее грудь.

Смертная чуть вздрогнула, но ничего не сказала, продолжая улыбаться. В глазах ее застыла тревога.

– Зовут... как?
– Ница склонила голову к лицу девушки.

– Ирма...

– Ирма! Знакомьтесь. Ах, вы уже знакомы, - Ница улыбалась как акула.

Я заметила, что Мана весьма удовлетворенно глядит на свою подчиненную.

– Ну, Ница, умница...

– А почему именно Ирма?
– задала я провокационный вопрос.

Дойна улыбнулась мне обаятельно (чувствую, Ману многие начинают зеркалить, пообщавшись с ним) и сказала, накручивая прядь волос смертной на палец:

– Ну, глянь же - белокурые волосы. Тощее тело и загорелая до шоколада кожа, пухлые губы, платье от...
– Ница взглянула на этикетку, заставив девушку нагнуться, - от Эсприт. Купленное в секонд-хэнде. Все в моем вкусе - такая дешевка, - Дойна грубо прижала голову Ирмы к своей подмышке, согнув руку в локте, - да, моя шлюшечка?..

Нет, я передумала. Она мне определенно нравится, эта Ница. Мана довольно улыбался, уводя меня за руку от них.

– Мне пока не удалось сделать их полностью такими, какими они были до Фэнела, - сказал Мана, когда мы подошли к бару, - но я стараюсь. Ница всегда была моей правой рукой, ибо от Николы я этого так и не дождался...

Ница - правой рукой. Нет, она мне снова не нравится.

– Вы были вместе?
– спросила я то, что мне знать не надо.

Мана с улыбкой глянул на меня:

– Тебе не кажется, что иногда твоя прямота идет во вред тебе самой? Если я скажу "да", ты почувствуешь себя лучше? Или наоборот?

– Хуже точно не почувствую. Думаешь, я ревную?

Мана, сощурившись, глядел мне в глаза.

– Да, мы были вместе, очень долгое время. И я был ей верен. И она была верна. А когда изменила, мы расстались. С тех пор я никому не храню верность. Принципиально.

Скулы мои свело. Но я сумела насмешливо спросить:

– Она разбила тебе сердце?

– О да. Я почти год после этого был один, - Мана задумчиво налил себе коньяка, взял сигарету, опираясь ладонью о барную стойку.
– И не мог понять - почему, прожив столько лет, я все еще могу испытывать боль из-за какой-то женщины?..

Щелкнула зажигалка за спиной у Маны - и Ница протянула ему огонек.

– Вот, мастер, - ее голос был ироничен, - я понимаю твое стремление к игре на публику, но не мог бы ты этим не вредить моим отношениям с окружающими?

– А Гайе пофиг, ага. Она сама так сказала, - Мана многозначительно кивнул, глядя на меня.

– Я не изменяла Мане, более того, я с ним не встречалась никогда, - Дойна обратилась ко мне с улыбкой, - иногда, когда у него было безрыбье - я была не прочь перепихнуться, и только, - она злорадно уставилась на Ману.

– Не ври, у меня безрыбий не бывает.

– Да, мой мастер, - она преувеличенно почтительно склонилась перед ним.
– Как скажете...
– и в поклоне же она отошла от нас, пятясь.

– Насмешница, - крикнул ей Мана.

Я не могла не улыбаться. Я была так благодарна Дойне за то, что она малость сбила спесь с нашего левобережного княжича. (А что, если Ингемар - князь, то эти двое - княжичи). Кроме того, Мана в окружении друзей - это совершенно особый Мана, которого хочется затискать до смерти - каким, оказывается, невыносимо милым он может быть.

– Я всегда чувствую, когда ты мне лжешь, - сказала я мастеру Левобережья.

Он пожал плечом, выдыхая дым.

– Когда я захочу по-настоящему солгать тебе - ты не почувствуешь ничего, - сообщил он мне со всей серьезностью.

– Конечно, конечно, - поспешила я его заверить с фальшивой покорностью, - попытайтесь сохранить лицо, мастер...

Мана с угрюмым весельем воззрился на меня.

Джейми (как обычно, в заношенных футболке и рубашке и ужасных джинсах) молнией слетел по лестнице: