Бранд лежал тихо. Слишком тихо. Сказал, что виноват. Изабелла же не считала ни его, ни себя виноватыми и попыталась его утешить.

— Все равно мне не надо было… — проговорил он, как будто он один занимался этим. — Ты можешь забеременеть.

— Но это же… Ой!

Она поняла, что он имел в виду. Если она забеременеет, он не будет знать, чьего ребенка она носит. Изабелла почувствовала, что сердце у нее трепещет, как последний лист на осеннем ветру.

— У меня с Гари ничего не было, — сказала она, подавляя желание поколотить Бранда. — Ничего. Бранд, ты должен мне верить.

Он кивнул и похлопал ее по плечу.

— Не имеет значения, верю я тебе или нет. Ты еще ребенок, Изабелла. Очаровательный ребенок. О тебе всегда заботились, тебя баловали, и, думаю, ты всегда найдешь себе какого-нибудь дурака… как я… который будет носить тебя на руках. Поскольку я твой муж, значит, я этот дурак и есть.

Стоп! Как он только может? Неужели он говорит правду и она всего-навсего ребенок в его представлении? Ребенок. После того, что только что произошло?

— Нет, — глухо произнесла она, не в силах смотреть на него. — Не бойся, Бранд. Тебе не придется заботиться обо мне.

— Ерунда. Что бы ни случилось, я несу ответственность.

Она не ответила, боясь выдать себя голосом, и через несколько минут Бранд отвернулся от нее. Сначала Изабелла думала, что он только притворяется, будто спит, но постепенно дыхание его сделалось ровным, и она встала.

Он не проснулся, пока она укладывала свои вещи.

Приехав в Эдмонтон, она написала ему, не указав обратный адрес, чтобы он не беспокоился. Еще она написала, что нашла работу, которая ей очень нравится. Вежливо поблагодарив его за то, что он женился на ней, она пожелала ему счастья и уверила, что ребенка не будет.

Через месяц, когда она поняла, что ребенок все-таки будет, менять что-либо было уже поздно.

— Что, мамочка? Почему ты грустная?

Изабелла улыбнулась шедшей рядом дочери.

— Я не грустная, Конни, — торопливо проговорила она, берясь поудобнее за большую коробку. — Просто я устала. Вчера я очень поздно работала. А как ты провела время?

— Ммм. Эдвина дала мне сколько хочешь ирисок.

Это она может, подумала Изабелла, перехватывая невинный взгляд дочери.

Эдвина раньше работала кондитером, а теперь приглядывала за Конни, когда Изабелла просила ее. Она была очень привязана к малышке, но, счастливо расставшись с собственными зубами в двадцать лет, не давала себе труда подумать о ее зубах, из-за чего Изабелле приходилось вести с ней нескончаемые беседы. Она вздохнула. Эдвина не собиралась сдаваться и оставлять дантистов без работы.

Конни внимательно посмотрела на мать.

— Ты сердитая и грустная, — стояла она на своем.

— Конечно же, я сержусь из-за ирисок, — согласилась Изабелла. — Но почему бы мне быть грустной в такой хороший солнечный день. Все покупки сделаны. И еще я отлично прогулялась по набережной с моей любимой дочуркой.

— Не знаю. Но ты грустная.

Изабелла покачала головой.

Для своих четырех лет Конни слишком наблюдательна.

Наверное, ей действительно грустно. Опять она мучается из-за президента «Авиалиний Райдера».

Бранд не позвонил. Рождество она отпраздновала с большим семейством Эдвины. Уже середина февраля, и хватит ей ждать. Она дала ему шанс встретиться с ней на его условиях. Теперь ей решать. Что ж. Она еще раз увидится с ним, а потом забудет о нем навсегда и начнет новую жизнь. В этой жизни с ней будет Феликс Напьер, которому очень хочется стать отцом Конни.

Она поправила растрепавшиеся волосы. У Бранда был шанс. Она всегда хотела вернуться к нему, когда настанет ее час. Собственно, она не очень верила в перемены, но она должна была вернуться ради них обоих и ради Конни. Теперь все кончено. Ничего не поделаешь, надо смотреть правде в глаза.

Бранд остался таким, каким был пять лет назад.

Она ему не нужна. Все просто. Да и она теперь не очень уверена, что он ей нужен. Зачем ей мужчина, который в прошлом видел в ней испуганную девчонку, случайно принявшую обличье взрослой женщины… Впрочем, отчасти он был прав… А теперь и вовсе считает ее ведьмой. Ну, как ей винить его за то, что он отверг малолетку, которую вынужден был привезти домой после трагически прерванного медового месяца?

Однако Бранд был сильным и даже в отчаянии старался по-доброму относиться к своей юной жене.