— Не хотелось бы быть негостеприимным, — рявкнул он, — но в будущем, Гари, я буду всегда рад угостить тебя молоком, сахаром или джемом. А вот мою жену оставь в покое.

Изабелла отступила на шаг. Казалось, в его тоне и словах не было ничего страшного, но она поняла, какой огонь бушует под ледяной маской. Бранд сжал пальцы в кулаки и барабанил ими по бокам.

Гари тоже обратил на это внимание. Изабелла видела, как он судорожно сглотнул.

— Прошу прощения… Я не хотел… Так получилось, сам знаешь…

И он стал продвигаться к двери. Бранд держал ее открытой, и, когда молодой человек приблизился к нему, он схватил его за воротник и дал хорошего пинка в зад, так что тот ударился о стену напротив. Они оба смотрели, как он встал и сделал несколько шагов по направлению к своей комнате.

Тогда Бранд закрыл дверь и повернулся к Изабелле.

— Это было совсем не то, что ты думаешь, — торопливо проговорила она. — Я не знала, что он хочет… хочет… ну… поцеловать меня…

Она умолкла, а Бранд смерил ее взглядом с головы до ног, словно она была кобылой непонятных кровей.

— Неужели, дорогая? Ну, прямо как в кино.

Бранд ушел в спальню и захлопнул за собой дверь.

Изабелла стояла, прижав руки к груди, и гадала, выдержит рама или не выдержит.

Выдержала.

— Бранд! — крикнула она. — Выслушай меня, пожалуйста, Бранд!..

Никакого ответа. Она посмотрела на маленькую елочку на столе и прошептала:

— Веселого Рождества!

Потом направилась к двери. Бранд лежал на своей кровати и смотрел в потолок.

— Уйди, — сказал он.

— Бранд…

— Я сказал, уйди.

— Нет. Не уйду. Я твоя жена.

— Правда? — Он с такой быстротой спустил ноги с кровати и подскочил к ней, что она опомнилась только, когда его руки сжали ей плечи. — А я-то решил, что ты забыла о такой малости. — Он отступил на шаг и внимательно осмотрел ее белый халат и старомодную закрытую ночную рубашку. — Сама невинность, — прошептал он. — Неудивительно, что я ошибся.

Изабелла решила не отступать.

— Ты не ошибся, — сказала она. — Мне Гари не нравится. И я не… — Она помедлила. — И я не собиралась с ним целоваться.

— Целоваться? Ты хочешь сказать, что больше ничего не было?

— Бранд! Как ты можешь?

Она вся кипела от негодования. Но не потому, что Бранд увидел больше, чем было на самом деле. За это она его не винила. А потому что вообще ничего не было бы, если бы он дал себе труд показать, что она ему не безразлична.

— Больше ничего не было, — крикнула она. — Но это больше, чем ты позволил себе за одиннадцать месяцев. Мы женаты, Бранд. Ты не забыл об этой маленькой скучной подробности?

— Нет. Не забыл. — Бранд был холоден как лед. — Я помню. Но я видел, как ты строишь глазки нашему соседу, которому гормоны в голову ударили. И еще, если не ошибаюсь, я говорил тебе, что не сплю с подростками, которые то ходят голыми, то надевают не-трожь-меня ночные рубашки. — Он махнул рукой на высокий воротничок ее рубашки. — Если ты думаешь…

Изабелла не думала. В эту минуту она знала только одно. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы этот красивый мужчина не отвергал ее с такой холодностью. Хоть бы он подавился своими жестокими словами.

Она облизала губы, с улыбкой, приоткрывшей маленькие белые зубки, развернулась и со всего маху залепила бы ему пощечину, если бы он не отступил.

Она разозлилась и замахнулась еще раз. Он перехватил ее руку и, чтобы удержать, прижал к себе. И тут произошло неожиданное. С замиранием сердца она почувствовала, что он отнюдь не равнодушен к ее чарам.

Глядя на него в упор, Изабелла принялась медленно двигать бедрами и по его раздувшимся ноздрям поняла, что наконец-то пробила брешь в его броне.

— Перестань, Изабелла, — хрипло проговорил он.

Она только рассмеялась в ответ и принялась расстегивать на нем рубашку. И вдруг она испугалась, потому что уже не она играла первую роль. Бранд, у которого глаза горели скорее гневом, чем страстью, обнял ее и прорычал:

— Что ж, Изабелла. Если ты этого хочешь…

В мгновение ока он приподнял ее, все еще прижимая к своей груди, и бросил поперек своей кровати.

Потом он взял ее. Другого слова не придумаешь. Взял так, как она давно того хотела. Она отдавала ему всю себя, и их яростное соединение достигло такого ослепительного накала, что несколько прекрасных секунд они находились словно в огне.