— Я понимаю, что ты еще очень молода. Но ты должна поступить так, как будет лучше для тебя же самой. А теперь пойди и отыщи свою мать. Она поможет тебе с платьями, цветами и едой, короче, со всем, что вы, женщины, так любите. — Изабелла не двинулась с места, и он рассердился. — Иди, иди. Мне надо работать.

Изабелла стояла на своем.

— Папа, если ты не изменишь решение, я убегу.

Однако Диего был не менее упрям, чем его дочь. К тому же он не привык, чтобы с ним спорили или не подчинялись. Но даже он должен был понять, что уроки — это одно, а замужество — совсем другое. На сей раз он не мог ждать от нее повиновения. А если ждал, то совсем не знал своей дочери.

Диего надул щеки.

— Что ты сказала?

— Я сказала, что убегу.

— Понятно. В таком случае придется подумать и об этом. — Он постучал по столу. — Да. Свадьбу назначим на следующей неделе. Так что ты всего несколько дней посидишь в своей комнате. А потом пусть мой друг Хосе сам с тобой разбирается.

— Нет.

— Да. Изабелла, я не привык, чтобы со мной спорили. Извини, но рано или поздно ты скажешь мне спасибо.

Изабелла поставила под сомнение уверенность своего отца в том, что он всегда поступает наилучшим образом, и тем самым совершила большую ошибку, но поняла она это слишком поздно. Ей надо было плакать и умолять его. Взывать к его отцовским чувствам. А теперь он ни за что не повернет назад.

Изабелла встала, и в ту же секунду отец позвонил в маленький серебряный колокольчик. Тотчас вошел мужчина с худым лицом и большими руками.

— Проводи сеньориту Изабеллу в ее комнату и запри дверь, — приказал Диего.

Мужчина мигнул.

— Запереть дверь? — переспросил он.

— Ты не слышал?

— Слушаю, сеньор.

Он взял Изабеллу за локоть и повел вверх по лестнице.

— Мигель, пожалуйста… Ты не сделаешь. У него нет права…

— У него есть право, — ответил Мигель. — А мне, сеньорита, нужна работа. Я не могу идти против воли вашего отца.

Это правда. Изабелла знала, как отец обращался со своим секретарем в течение многих лет, поэтому ждать от него помощи не приходилось.

Они поднялись наверх, и Мигель, втолкнув ее в комнату, пробормотал извинения и изо всех сил хлопнул дверью, чтобы отец тоже слышал. Потом он повернул ключ в замке, и через несколько мгновений его шагов уже не было слышно. Вся дрожа от злости и страха, Изабелла бросилась к окну.

Должен быть? какой-то выход. Она не могла думать ни о чем другом.

— Изабелла! — услышала она одновременно со звуком отпираемой двери и в следующую минуту оказалась в объятиях матери.

— Тихо, тихо, — повторяла Констанца Санчес, беспомощно гладя свою дочь по плечу. — Ничего. Все не так уж плохо. Хосе — хороший человек, и он любит тебя.

— Не любит. Он всего лишь хочет затащить меня в свою постель. Мама, пожалуйста, уговори папу.

— Нет, малышка, я не могу. Тебе придется смириться. Но ты же знаешь, как он тебя любит.

Изабелла знала, что мать ей не помощница. Кроткая Констанца так долго и беспрекословно подчинялась воле мужа, что его воля стала и ее волей тоже. Как бы Изабелла ни была дорога отцу, если речь зашла о земле, говорить о чем бы то ни было бессмысленно.

Констанца готова была разрыдаться, но Изабелла поцеловала ее и принялась успокаивать.

Когда мать ушла, не забыв запереть дверь на ключ, она вновь вернулась к окну.

Прыгать опасно. Можно сломать ногу. А что, если попробовать связать простыни, как пишут в книжках? Наверное, они разорвутся. Впрочем, их все равно не хватит.

В отчаянии Изабелла бросилась на кровать и уткнулась лицом в подушку. Она ни разу не пошевелилась, пока не пришла Хуанита с ланчем.

— Ты должна мне помочь, — плакала Изабелла. — Хуанита, а если бы тебя выдавали за Хосе?

Хуанита покачала головой.

— Нет, сеньорита. Он старый и не очень добрый.

Хуанита теребила передник.

— Я могла бы забыть запереть дверь, но…

— Но тебя могут прогнать. Я знаю. — Изабелла наморщила лоб. — Послушай, если ты дашь мне свой ключ и забудешь запереть дверь перед сиестой, я сама запру ее, а ключ подсуну тебе под дверь. Меня никто не увидит, а я все сделаю так, как будто вылезла из окна.

— Они ни за что не поверят…

— Поверят. — Изабелла соскочила с кровати. — Им даже в голову не придет, что ты могла ослушаться папу. Никто не может, кроме меня. А я вывешу простыни наружу. Правда, до земли они не достанут, но папа и мама решат, что последняя оборвалась.

Хуанита кивнула.

— Ладно. Наверное, на вашем месте я бы поступила так же. Придется вам помочь.

Изабелла обняла ее.

— Хуанита, ты — настоящая подруга. Обещаю, я никогда-никогда тебя не забуду. А если у меня будут деньги, я пришлю тебе. Обещаю.