Шрифт:
— Не знаю. Просто поговорим.
— Хорошо, — сказал Бранд, вставая. — Тогда давай говорить о погоде. Мне кажется, что идет дождь.
Изабелла убежала в спальню, ожидая, что он явится следом с извинениями, но он не явился, и тогда она быстро разделась и нырнула под одеяло.
На другой день Бранд пришел домой мрачнее тучи. Изабелла, испугавшись, подбежала к нему и обняла его.
— Что? — крикнула она. — Что случилось, Бранд?
— Ничего.
Он ласково отстранил ее, поставил на стол сумку и достал бутылку виски.
— Что-то все-таки случилось. Пожалуйста, Бранд, позволь мне помочь тебе.
— Помочь? Ты?
Он даже не понимал, как был жесток с ней, когда изобразил некое подобие смеха.
— Мне бы хотелось… — прошептала она. — Если бы ты был так добр и рассказал мне, что случилось…
— Ты хочешь знать? Хорошо. У меня отобрали лицензию. Вот и все. — Он открыл бутылку и встал. — Таким образом, моя маленькая балованная женушка, я потерял единственную работу, какую знаю, и скоро нам придется отвыкать от этой роскоши.
Он махнул рукой на стены в трещинах и пошел к буфету за стаканом.
ГЛАВА 3
Изабелла медленно опустилась на стул. Что он сказал? Что случилось с ее опорой и защитником в этой чужой стране? Не может быть, чтобы он потерял единственный источник их существования. Не может быть. Наверное, он так шутит.
Бранд закрыл дверцу буфета, и, едва повернулся к ней опять, его лицо сказало ей все. В хорошем настроении он мог пошутить, но шутить насчет работы он не стал бы никогда.
Его отец тоже был летчиком, и младший Райдер вырос в аэропорту. Как-то он ей сказал, что никогда даже не помышлял о другой специальности. Снабжать всем необходимым людей, живущих в глуши, было не только его работой, но и его миссией в этой жизни. Маленькие самолеты, на которых он летал, — вот его первая и, скорее всего, единственная любовь. Изабелла знала, что он никогда не отказывался лететь, даже в плохую погоду, если людям нужна была его срочная помощь.
По собственной воле он ни за что не бросил бы работу. Он сам ей об этом сказал, когда она было заикнулась о том, что неплохо бы ему поискать себе работу на земле.
— Мэри никогда бы такого не сказала.
Да, Мэри не сказала бы. Но Мэри и не полетела бы с ним. А Изабелла полетела бы, но Бранд только посмеялся, когда она попросила взять ее с собой.
Сейчас он не смеялся. Сейчас он налил себе почти полный стакан виски.
— Бранд! Почему? Что ты сделал?
Бранд подвинул стул к стене, сел и вытянул ноги.
— Сделал? Ничего не сделал.
— Ой… Тогда почему…
Она вдруг почувствовала, что у нее отнимаются руки и ноги.
— Почему я не могу больше летать? Я бы тоже хотел это знать.
Он посмотрел на стакан, поморщился и переставил его на стол.
— Бранд, пожалуйста…
Он посмотрел на нее и уставился опять на стакан.
Изабелла, не зная, что сказать или сделать, взяла чайник и стала наливать в него воду. Обычно, едва она принималась что-то делать на кухне, Бранд мгновенно ее останавливал. Сейчас он не проронил ни слова, продолжая молча смотреть на нетронутый стакан.
Изабелла опять села на стул и сложила руки на коленях. Она не сводила глаз с его лица. Что же все-таки случилось? Почему Бранд потерял лицензию? Что с ними теперь будет? Если он будет молчать и дальше, то не узнает, как ей жалко его, и не поймет, что его беда — и ее беда тоже. Что же делать?
Около полуночи Бранд все так же молча встал и отправился в кровать.
Изабелла пошла за ним следом в спальню.
— Бранд, — прошептала она. — Бранд… Как ты? Могу я что-то сделать?
— Можешь, — прорычал он из-под одеяла. — Замолчи и ложись спать.
Непролитые слезы легли Изабелле глаза, но она молчала, хотя ей совсем не спалось. Шли часы. Она лежала и прислушивалась к тяжелому дыханию мужа. Потом она заснула, а когда открыла глаза, Бранда уже не было.
Вернулся он после семи с кучей книг, которые, не говоря ни слова, выложил на стол. Потом, все так же молча, принялся за чтение.
Изабелла смотрела на него и в первый раз с той минуты, как он выложил ей свою новость, ощутила раздражение. Черт, он не имеет права так себя вести. Она — жена, а не приблудный котенок… И она не виновата, что ее зовут не Мэри.
— Бранд, — сказала она, упершись кулачками в стол. — Так нечестно. У меня есть право знать, что произошло. Я… Я…