— Я-то хорошо представляю.

— Да я не о том говорю.

— Ты, кажется, считаешь, что изуродованная губа — это пустяки!

— Прости меня, старик. Ты совершенно прав.

— В таком случае побереги свои силы для других.

— Если бы ты знал, что я уже натворил… — Жюльен запнулся.

— Тебе известно, что я не страдаю нездоровым любопытством, — сказал Ритер, — но, по-моему, если ты выговоришься, тебе станет легче.

И Жюльен заговорил. Он признался, что в последнюю минуту не поехал с Бертье.

— У меня даже не хватило мужества откровенно поговорить с ним, чтобы он мог захватить кого-нибудь другого. Понимаешь, все дело в ней. Я больше ни о чем думать не могу.

— Выходит, она все-таки однажды оказала тебе услугу, — невозмутимо заявил Ритер.

— Ты так считаешь?

— Конечно. Не лезь ты в эту свалку. Поступай, как я, держись в стороне. Что касается твоего приятеля, то если бы ты отговорил его ехать, пожалуй, потом бы каялся. Хотя этим, возможно, спас бы ему жизнь. Может, сейчас твой Бертье лежит пробитый дюжиной пуль и…

— Замолчи! — крикнул Жюльен. — Слышишь, замолчи!

Мысль о том, что Бертье убит, привела его в ужас. Ритер вздохнул, озабоченно посмотрел на товарища и сказал:

— Во всяком случае, напрасно ты со мной в свое время не поделился. — Жюльен потупился, а Ритер прибавил как бы про себя: — Я, конечно, пьяница. Презренный гуляка, лишенный патриотических чувств. Но в моральном плане, когда речь заходит о… о дружбе, я, смею думать, стою десятка таких, как она.

Жюльен поднял голову, и взгляд его уперся в пирамиду, где были составлены карабины. Стиснув челюсти, сжав кулаки, он угрожающе бросил:

— Будь я уверен, Ритер… Будь я только уверен…

Парижанин проследил за его взглядом и покатился со смеху.

— Не кипятись, — посоветовал он. — Ты ведь отлично знаешь, что здесь только винтовки, а патроны они припрятали для будущей войны.

Он встал, подошел к Жюльену, положил руку ему на плечо, ткнул пальцем в сторону пирамиды и прибавил:

— Я знаю, что штыком и прикладом можно на славу изуродовать человека. Но поверь мне, когда тебе захочется отвести душу, лучше уж ты съезди еще разок по морде доброму приятелю. Тебе это дешевле обойдется.

Он отхлебнул виноградной водки и направился к двери. Взялся уже за ручку, но передумал и шагнул назад. Быстро окинул взглядом карабины и сказал:

— Надеюсь, ты еще не совсем рехнулся и не собираешься покончить счеты с жизнью?

Жюльен мрачно усмехнулся и проворчал:

— Однажды ты мне уже предсказал, что я кончу, как Нерваль.

— Болван несчастный! — воскликнул Ритер. — Чтобы кончить так, как Нерваль, надо прежде всего быть гением. Ну а мы с тобой жалкие смертные. Я, к примеру, пью не меньше Верлена, но никогда еще мне не удалось написать стихотворение, которое можно было бы поставить хотя бы рядом с кляксой из-под его пера. — Парижанин снова сделал несколько шагов к двери, опять остановился и прибавил: — Я иду спать. Когда вернутся остальные, скажешь им, что нашел меня мертвецки пьяным на полу, а рядом стояла бутылка из-под водки.

— Но…

— Заткнись! Скажешь также, что я свалился с лестницы.

— Ритер, это глупо!

— Делай, что велят. Все они смотрят на меня как на подонка. И знаешь, одним проступком больше, одним проступком меньше… — Он поколебался, немного подумал, потом схватил бутылку, поднес ее к глазам и заметил: — Впрочем, если я хочу, чтобы они тебе поверили, оставлять столько водки нельзя.

Ритер с трудом протиснул горлышко между распухшими губами, закрыл глаза и запрокинул голову. Сделав несколько глотков, он поставил бутылку — она была почти пуста.

— Бр-р-р! — прорычал он. — Чертовски обжигает губы, но зато когда попадает в пищевод, это, доложу тебе, знаменито. Знаю, знаю, я тебе противен. Но в сущности, это даже к лучшему: чем больше ты меня будешь презирать, тем меньше станешь жалеть о том, что заехал мне по физиономии…

В воскресенье после обеда Жюльен дежурил. День был такой же жаркий, как накануне, и находиться четыре часа подряд на площадке было немыслимо. Он уселся в саду возле бассейна. Вскоре к нему присоединился Ритер.

— Посижу с тобой, — сказал парижанин. — Что-то неохота в город идти.

— Это все из-за губ?

— Если угодно. Вот видишь, ты все старался отучить меня от пьянства, и на сегодняшний день тебе это удалось. — Он рассмеялся. — Я предпочел бы только, чтоб ты испробовал другой метод.

— Лучше бы уж я заплатил за выпивку, — сказал Жюльен.

— Не горюй. Мы еще наверстаем. Ты не только заплатишь за вино, но и напьешься со мною вместе.

Ритер принес книгу о современной живописи. Он прочел из нее несколько отрывков и попытался вызвать Жюльена на спор о взглядах автора. Он знал вкусы товарища и старался поддеть его; Жюльен это чувствовал, но не в силах был поддерживать шутливый тон. Он молча смотрел на распухшие губы товарища и негодовал на самого себя. Ритер замолчал, захлопнул книгу, положил ее на закраину бассейна и сказал: