— Тебе далеко идти? — спросил он.

Жюльен ответил, что он проделает оба конца бегом. Сержант увел его в сад.

— Дюбуа, ты не маленький, — сказал он. — Это для тебя и в самом деле так важно?

— Неужели ты думаешь, что я все затеял из удовольствия тебя позлить?

— Ладно, дам тебе командировочное предписание. Но помни: полчаса, и ни минуты больше!

Жюльен пообещал. Он посмотрел на сержанта, и ему показалось, что этот обычно чуть холодноватый малый теперь не на шутку взволнован.

Всю дорогу Жюльен бежал. Выдавая ему командировочное предписание, сержант потребовал, чтобы он остался в походной форме. Каска ударялась о бедро Жюльена, левой рукой он придерживал висевший на поясе штык — если он хоть на миг выпускал его, штык бил по колену. Он уже отвык появляться в городе в военной форме и казался самому себе смешным и неуклюжим. Он хорошо рассчитал время и появился в парке одновременно с Сильвией. Лицо у нее было хмурое, и Жюльен понял, что она плакала. Он поцеловал девушку, а она спросила:

— Ты скоро уедешь, да?

— Еще не знаю.

— Уедешь. Вы все уедете. Мне одна женщина сказала, ее муж — унтер-офицер из казармы Друо. Все, все уедете. — Она разразилась рыданиями. — Тебя тут не будет, и я останусь одна. А я жить без тебя не могу.

Жюльен растерялся. Он обещал сержанту тотчас же вернуться, но теперь у него не хватало духу покинуть Сильвию. Они стояли в аллее под высокой хурмой. Сильвия плакала, уткнувшись лицом в плечо Жюльена, а он смотрел на знакомый парк сквозь легкое облачко ее волос. И вспоминал их первую встречу. Теперь, как и тогда, был вечер, и погода была похожая, сумерки медленно обволакивали аллеи, в парк прокрадывалась темнота. На мгновение Жюльена пронзило острое желание вернуться к прошлому, к их первому свиданию, которое произошло год назад. И на миг ему показалось, что это уже свершилось. Его охватило странное чувство, и только усилием воли он заставил себя возвратиться к действительности. Рыдания Сильвии утихли. Он бережно обнял ее, нежно поцеловал и проговорил:

— Мне пора идти.

Жюльен думал, что девушка станет его удерживать, но она промолчала. И все так же стояла не шевелясь, уткнувшись лицом в его плечо.

— Может, мы еще и не уедем, — продолжал Жюльен. — Но завтра вечером я, по всей вероятности, не смогу уйти с поста наблюдения.

Сильвия вздохнула и прошептала:

— Я сама приду на дорогу в Фурш.

— Сильвия! Я люблю тебя. И клянусь, что, даже если я буду далеко-далеко, ничто…

Она поцеловала его, не дав закончить фразу. Потом, разжав руки, сказала:

— Не клянись. Я не хочу, чтобы ты уезжал.

Как и в вечер первого свидания, они вместе дошли до моста Бье. Но на этот раз Сильвия была без велосипеда, и Жюльен шел первым.

Он добежал до противоположного конца моста и только тогда оглянулся. Сильвия не тронулась с места. Она по-прежнему стояла на краю тротуара и, встретившись с ним взглядом, помахала на прощание рукой.

На следующее утро, вернувшись с письмами и газетой, Каранто увлек Жюльена в сад. Когда они оказались позади бассейна, он спросил:

— Ты все еще жалеешь, что не уехал тогда с Бертье?

Глаза Каранто блестели. Видно было, что он сильно взволнован. Жюльен не раздумывая ответил:

— Конечно, жалею. Ведь сейчас он, должно быть, в Африке.

— Помнишь, я собирался записаться в клуб регбистов и свел тогда знакомство с несколькими штатскими? Так вот, я их нынче видел. Они считают, что боши с нами долго церемониться не станут, что песенка наша спета.

Жюльен молча смотрел на город, лежавший у подножия холма. Погода была ясная, но остатки тумана еще цеплялись за кровли. Немного помолчав, Каранто продолжал:

— Они говорят, что теперь уже в Испанию не пройти, границу сторожат эсэсовцы. Но считают, что отсюда следует смыться, надо уйти и спрятаться в горах. Многие так уже и поступили. В первую очередь те, кто раньше жил в оккупированной зоне и приехал сюда, спасаясь от фрицев.

Затем Каранто заговорил о том, какие у них есть шансы попасть в Северную Африку, чтобы там дезертировать. Он приводил различные доводы за и против, сам задавал вопросы и сам на них отвечал. А Жюльен слушал сто и думал о себе и о Сильвии. Станешь военнопленным — окажешься в Германии; уедешь в Северную Африку — пробудешь там несколько месяцев, а то и несколько лет…

— Где думают скрываться твои приятели? — спросил он наконец.

Каранто медленно повернулся, посмотрел в сторону поста наблюдения, показал рукой на юг и ответил:

— Черная гора, вот и все, что я знаю.

— А сколько нас будет?

— У них машина. Она может взять четверых с поклажей. Их двое, вот я и подумал о тебе.

— Молодчина!

Каранто улыбнулся:

— Я выбрал тебя прежде всего потому, что ты мне друг, но, кроме того, для такого дела нужны крепкие, здоровые ребята.