— Мне кажется, я мог бы с тем же успехом пытаться заинтересовать тебя руководством для примерного солдата. Хочешь, я скажу, чем заняты твои мысли? Ты прислушиваешься ко всем звукам. Ждешь, что стукнет калитка или зазвонит телефон и окажется, что это она. Тогда ты кинешься навстречу. И растянешься у ее ног, как большой и глупый пес. Она тебе наврет первое, что ей взбредет в голову, и ты поплетешься за нею следом. И уподобишься человеку, о котором писал Верлен:

Ритер вздохнул, швырнул в бассейн несколько камешков и прибавил:

— Если я решусь остаться здесь с тобой до твоего полного исцеления, то рискую совсем забыть вкус вина. Есть только один выход: добиться, чтобы нам прислали сюда бочонок.

В шесть часов возвратился Каранто, которому предстояло сменить Жюльена. Он присел рядом с товарищами и стал рассказывать о только что виденном фильме. Вскоре появились Тиссеран и сержант, и всякий раз, когда доносился стук калитки или когда звонил телефон, сердце у Жюльена бешено колотилось. Но неизменно оказывалось, что это возвратился кто-либо из солдат, а звонили с промежуточного узла связи, проверяя телефон.

Стали готовить ужин. Суп уже стоял на столе, когда появился последний из солдат поста наблюдения — коротышка Лорансен. Теперь Жюльен уже знал, что калитка больше не стукнет. Было еще светло, и дверь оставили открытой. Жюльен все же невольно поглядывал в сад.

После ужина Верпийа спросил, кто заступает на дежурство в десять вечера.

— Я, — ответил Тиссеран.

— Если хочешь идти в город или просто немного прогуляться, я могу тебя заменить, — предложил Жюльен.

— Спасибо, — ответил тулонец, — я никуда больше не хочу идти.

Лорансен и Верпийа переоделись и вышли в сад. Жюльен увидел, как в открытой калитке на фоне закатного неба четко вырисовывались их силуэты. Калитка стукнула, потом снова распахнулась. Послышался голос сержанта:

— Эй, Дюбуа! Поди-ка сюда. Тебя тут спрашивают.

Жюльен встретился взглядом с Ритером. Тот только покачал головой. Устремившись к калитке, Жюльен успел расслышать его слова:

— Пожалуй, я все-таки схожу в город…

На дороге, в нескольких шагах от калитки стояла Сильвия. Верпийа и Лорансен отошли довольно далеко, Через секунду девушка уже была в объятиях Жюльена. Когда они наконец оторвались друг от друга, она почти испуганно проговорила:

— Ты плачешь, дорогой, ты плачешь.

— Сильвия, я не могу тебе передать. Не могу…

Его голос пресекся от волнения. Она была тут, рядом, и ее золотистые глаза красноречиво говорили, что она не изменила, не могла ему изменить. Позади послышались шаги. Скрипнула калитка. Жюльен оглянулся и увидел Ритера. Парижанин безукоризненно подражал актеру Луи Жуве. Поравнявшись с влюбленными, он медленно помахал им рукой, словно в знак церемонного прощания, и скороговоркой произнес:

— Добрый вечер, добрый вечер. Я последний Казанова. Влюбленные одни в целом свете. Вечер заставляет нас забыть о том, что было днем…

Не останавливаясь и не поворачивая головы, Ритер сказал еще что-то, но Жюльен не разобрал его слов. Когда парижанин исчез из виду, Сильвия сказала:

— Опять пьян. А ты видел, какая у него губа? Подрался с кем-нибудь…

— Сильвия, молчи. Умоляю тебя, молчи…

— Что с тобой? Уж не собираешься ли ты опять плакать?

— Пойдем. Я не хочу тут стоять.

— Знаешь, у меня очень мало времени. Я прибежала, так как боялась, что ты будешь очень беспокоиться. Надеюсь, твой поэт по крайней мере сказал тебе, что встретил меня.

— Что… — Жюльен осекся.

— Он тебе ничего не говорил?

— Нет.

— Вот балда. Значит, он ничего не понял. А я на него достаточно красноречиво смотрела. Ведь если б он тебе сказал, ты бы, во всяком случае, все понял.

— Я тебя столько времени ждал. Знаешь, я просто с ума сходил.

— А я никак не могла тебя предупредить. Он приехал в полдень. Совершенно неожиданно. Его никто не ждал.

Она произнесла эти слова веселым голосом. Потом, видно почувствовав, что пережил Жюльен, торопливо прибавила:

— У меня есть хорошая новость для тебя, милый…

— Ты с ним говорила? Ты свободна?

Он привлек Сильвию к себе. Она понурилась.

— Нет, но все же у меня есть хорошая новость: этим летом он больше не приедет. Он отправляется в Мобеж, где у них есть еще одна фабрика. Немцы хотят ее отобрать. Кто-то должен всем этим заняться. И отец посылает его туда. — Сильвия на миг умолкла, потом жестко прибавила: — Понимаешь, эти люди думают только о деньгах, только о деньгах.

Они поцеловались.