Несмотря на осеннее время и промозглые сырые погоды, работы не прекращались ни на миг. Всюду стучали молотки и топоры, визжали пилы, а тысячи людей не щадя ни здоровья, ни живота своего, строили парадиз. И каждое утро, с самого раннего часа царь убегал в город и носился там до позднего вечера, за один только короткий ноябрьский день, успевая побывать и в крепости, и на стройках, и в порту, и на верфях. Везде находились дела, которые он не мог поручить никому иному. В эти дни Петр старался заниматься государственными делами только по минимуму. Когда речь заходила о мечте, царь становился упрям и никто, включая подругу жизни Екатерину и верного слугу Александра Даниловича Меншикова, не мог его от этого отвлечь. Царь видел плоды своих трудов, и всегда вспоминал, что раньше в этих диких местах не было ничего окромя болот, и только его хотением и желанием, здесь встает город-сказка, которому любой европейский монарх удивится.

Вот и сегодня вечером, он вернулся в свой двухкомнатный и обшитый тисом небольшой рубленый домишко, и сразу же попал в объятья милого сердешного друга Екатеринушки.

Проворная и хозяйственная Екатерина сразу же принялась накрывать на стол, при этом выговаривая царю:

– Что же ты, хозяин дорогой, так долго, измучилась я без тебя. Весь день в одиночестве, все одна, да одна.

– Дел много Катеринушка, труды, да заботы многие. Сама понимать должна, чай, не с простым человеком живешь, а с самодержцем всероссийским.

Плотно поужинав и полюбезничав с сердешным другом, царь прошел в свой кабинет, где его уже ждал секретарь Алексей Макаров. Вид у Макарова был невеселый и царь спросил:

– Что Алешка, беда, какая случилась или Карлус Шведский опять на нас наступает?

– Нет, государь, Карл Шведский только по Речи Посполитой идет, и там на зимние квартиры стать планирует, все, как и вчера.

– Тогда что?

– Казаки...
– выдохнул Макаров.

– Говори, - посмурнел Петр.

– Сегодня бумага пришла, подтверждающая, что отряд полковника Долгорукого на Дону уничтожен, да еще Воронеж взят, да Тульские заводы разорены, да к Липецким воры подбираются.

Царь резко побагровел лицом, рванул ворот рубахи и прохрипел:

– Ах, воры! Воры! Такие известия и все в один день. Ведь я же приказал Боуру со всем корпусом вдогон за мятежниками Кумшацкого следовать и разгромить их беспощадно.

– То не Кумшацкий, он только Тулу погромил, да с предместьев людишек мастеровых с семьями свел. Бунтовщики на Дону нового войскового атамана избрали, именем Кондрашка Булавин, собрали силу большую, заняли Черкасск, да прежнему атаману Лукьяну Максимову и верной старшине головы посрубали.

– Как они смогли?

– Пока не ясно, государь...

– Не будет пощады этим ворам, всех истреблю. А воеводы, скоты толстомордые, неужели не могут сами разбойников одолеть?

– Все помощи просят ратными людьми, да пушками с пушкарскими расчетами, да лошадьми, да порохом.

Петр пересилил себя, с трудом не сорвался в нервные судороги, и только прерывисто сказал:

– Пиши Алешка. Приказываю, генералу Боуру со всем его оставшимся корпусом в восемь тысяч солдат, сосредоточиться в Туле и туда же направлять все полки дворянского ополчения, а также новые солдатские и драгунские из Москвы. Собирать со всех гарнизонов стрельцов верных и драгун при крепостях имеющихся. Разгромить бунтовщиков без всякой жалости. Кроме того, отпиши нашему верному слуге гетману Ивану Степановичу Мазепе. Пусть пошлет десять тысяч казаков на Белгород и окажет всемерную помощь бригадиру Шидловскому в разгроме воров.

Макаров написал приказ, который позже размножат рядовые писцы, и сказал:

– От Мазепы тоже письмо, государь.

– Что там у него?

– Гетман пишет, что из достоверных источников в стане шведского короля, ему стало известно, что Карлус собирается по весне идти на Москву через Смоленск.

– А что за источники?

– Есть у него верные люди, которые под иезуитов уже много лет маскируются, так они при армии шведов теперь, и пользу отечеству, а также государю всероссийскому, приносить могут немалую.

– Ай, молодца Мазепа, ай, молодца. Вот на кого равняться надо, вон, куда людишек своих определил. А на него еще наветы пишут. Вызвать на Москву Кочубея и полковника Искру, пытать и вызнать, почто они честное имя гетмана опорочить хотели, да кто им такое подсказал.

– Что-то еще государь?
– спросил Макаров.

– Пиши еще письмо, на имя майора лейб-гвардии Долгорукого Василия Владимировича, брата убиенного на Дону изменниками полковника. Он возглавит войска, которые против воров биться станут.

– Слушаюсь, государь.

– Готов?

– Да.

– Записывай.

Три дня назад жизнь моя резко изменилась. Только что она текла неспешно и размеряно, и все было распланировано как минимум на неделю вперед, а тут раз, и новый этап.

Впрочем, по порядку. Самое обычное утро, за окном осенний дождик, который заливает столицу Войска Донского и пустая площадь. В войсковой избе тишина, я сижу за столом, и переписываю приказы атамана к командирам частей и соединений. Вдруг, что-то дернуло меня встать и направиться к отцу. Подхожу к двери и за ней слышу разговор. Общаются двое, полковник Лоскут и Кондрат. Хотел отойти и позже вернуться, но услышал свое имя и поневоле остался на месте.