– Интересно, – вслух подумала я, – сколько же Надя заплатила за тот столик?

– Десять тысяч рублей, – не задумываясь ответила Варвара. – Только это не Надя сделку обстряпывала, а вот та, другая…

– Кто другая?

– Ну которую убили. Карина Кулярева, деловая колбаса… Прости меня, господи, о покойнице!

– А вы ее хорошо знали?

– Знала, не знала… – пожала плечами Варя, – но человека видно. Карина была здесь записана.

– И что она читала?

– Она записки брала, которые правнучка Зябужских оставила.

– Записки?

– Ну да. – Варя удивленно посмотрела на меня. – А что? И историю рода читала. Это же так естественно: столик купила, надо выяснить, от кого он достался.

– Столик не ее, – уточнила я. – Столик Надин. А можно мне эти записки посмотреть?

– Не получится, – вздохнула она, – я их домой забрала. Выставку делаю. Да я тебе часть приносила.

Я кивнула, вспомнив разрозненные выписки и смазанные переснятые фотографии.

– Вот закончу – тогда и посмотришь все полностью, – заверила меня Варвара. – А правнучку эту я хорошо помню, и дочку ее. На Юльку Кривину похожа.

– На кого?

– Ах ну да, – заулыбалась она. – Ты ж ее не знаешь. Ну есть тут одна у меня читательница. Старая дева. – Варя взглянула на пустой стенд, словно примериваясь. – Фотография столика хорошо бы смотрелась, – вздохнула она. – И особенно вышивку сфотографируй. Это самое ценное.

«Женщины смогли применить свои способности, украшая мебель вышивками – гладью, крестом и бисерными. То, что раньше считалось праздным времяпровождением, стало искусством. Над вышивками работали по несколько лет. Стоили такие вещи очень дорого. Они передавались из поколения в поколение», – прочла я следующий абзац.

– Но десять тысяч – это копейки! – подсчитала я. – Просто ничего!

– Вот именно, – вздохнула Варя, – баба Люда потом, как сообразила, долго ругалась.

– Ругались? Это же даже при мне было… У магазина Карина с ними ссорилась. Это баба Люда и еще один нестарый еще мужчина. Поседевшие волосы, мешки под глазами.

– Ему за тридцать всего-то…

– Да не может быть!

– Точно, точно! Сорока еще нет. Спился он вконец. Жена от него ушла – тоже не сахар была, пила, но не так. Дрались как черти.

Я вспомнила сгорбленную пожилую женщину со страшными варикозными венами на ногах и ее опустившегося сынка-пропойцу. Вспомнила, как он угрожал Карине, кричал, что убьет эту суку. Так вот же оно! Вот тебе и мотив, и возможность, и способ. Все сходится.

«Не отчаивайтесь!» – вспомнила я Пашины слова. Ишь ты! Шутить вздумал. Да я и не думала отчаиваться. Вот тебе, получи помощь следствию. Выйдя из библиотеки, я торопливо набрала телефонный номер:

– Павел Андреевич? А, его нет? Тогда Бобрыкину, будьте добры. Здравствуйте, Вера Семеновна.

Серия новых драконов так и стояла незаконченная. Среди них выделялся Верочкин – с розовой шкурой. Надо же такое придумать – розовый дракон! Только в четыре года может прийти подобная идея. Впрочем, он выглядел красиво и необычно: бархат цвета чайной розы слегка отливал перламутром, гребень выделялся яркой позолотой. Оставалось сшить крылья. Я приготовила для этого тонкий трикотаж с блестками.

Скоро закончу. И розовый зверь отправится к своей маленькой хозяйке, а остальные – в магазин. Получу денежки, куплю себе обнову, деревенские бабульки точно решат, что у меня хахаль завелся.

Накануне я засиделась за работой допоздна. Даже не знаю, во сколько легла. А утром меня разбудил тети Нюрин муж, которому приспичило спозаранок заняться ремонтом двигателя. Двигатель этот ревел как незнамо что и не давал мне спать.

Я поднялась, с трудом соображая. Надела купальник и пошла к пристани. Спустилась по полуразрушенным ступенькам, ласточкой сиганула с настила… и тут только поняла, в каком месте оказалась. Впервые со дня смерти Карины я нарушила табу и прыгнула в воду в том самом месте, где нашли ее мертвое тело. От ужаса и отвращения у меня перехватило дыхание. Напрасно я твердила себе, что вода давным-давно утекла, что все тут промыто дождями… Не помогало. Деревянный настил маячил всего в нескольких метрах. Мне были хорошо видны почерневшие, опутанные скользкой тиной сваи и подгнившие снизу доски. Я даже подумать не могла о том, чтобы вернуться и снова влезть на него. Это было страшное место, здесь убили, и убили жестоко…

Я поплыла прочь от берега. Там, за крошечным мысом, должен быть еще один пляжик, где можно выбраться на берег. Никогда в жизни мне не было так страшно. Даже когда в детстве мальчишки заперли меня в темном сарае, даже когда мне швырнули лягушку за шиворот, даже когда мы с Надей обнаружили мертвую Карину. Тогда я почти не думала о себе – беспокоилась о Наде. А теперь… Я была готова поверить во все местные легенды, во всех этих призраков. Я работала руками и ногами, каждую минуту ожидая, что страшный мертвец схватит меня за ногу. Карина или Анастасия? Уже почти у самого берега я коснулась каких-то осклизлых водорослей и чуть не захлебнулась от страха. Выбравшись на берег, я чувствовала себя более измученной, уставшей больше, чем после соревновательного заплыва с Пашей. Скорчившись на грязном песке, я зарыдала. С реки дул неприятный ветерок, было холодно. Теперь мне придется идти в мокром купальнике через деревню. Может, Варя поможет?