– Но тот тип, что подрядил меня на «Бей, не жалей»… он сказал про Самюэля «ваш сын»…

– Ну да… Откуда ему знать, что «ваш сын» на французском языке поместья Ле Веспери означает «ваш племянник»… Пошли посмотрим, чем они там занимаются?

Как всегда, за ними увязалось несколько шелудивых псов, чудом избежавших живодерни.

Босоногая Кейт шла осторожно. Шарль подал ей руку.

Забыл о своих болячках и гордо выпрямился.

Чувствовал себя так, словно сопровождает в ночи королеву.

– А мы им не помешаем? – забеспокоился он.

– Что вы… Они будут счастливы…

Старшие валяли дурака на берегу, младшие развлекались, поджаривая на костре фигурки из маршмеллоу.

Шарлю достался наполовину расплавленный крокодильчик, отдаленно напоминавший того, что красовался у него на груди.

Гадость страшная.

– Ммммм… восхитительно.

– Хочешь еще?

– Честно говоря, спасибо.

– Ты пойдешь купаться?

– Эээ…

Девчонки что-то обсуждали в сторонке, Недра склонилась к плечу Алис.

Она разговаривала только с огнем…

Кейт потребовала серенаду. Придворный музыкант охотно выполнил ее просьбу.

Они сидели по-турецки, и Шарлю показалось, что ему снова пятнадцать.

И у него пышная шевелюра…

Он думал о Матильде… Если бы она была здесь, научила бы парня песням поинтереснее, чем эта попса. Он думал об Анук, совсем одной на поганом кладбище за сотни километров от внуков. Об Алексисе, который сдал свою душу в «камеру хранения», и вынужден был «держаться на плаву», продавая морозильные камеры местным ресторациям. О лице Сильви. О том, с какой нежностью и чуткостью она рассказывала ему историю жизни, в которой именно этого так не хватало… И опять об Анук, по следам которой он и приехал сюда, и которая, будь она здесь, уже вовсю дурачилась бы с детьми Эллен. Которая слопала бы килограммы тошнотворных конфет и устроила бы цыганские пляски вокруг костра, хлопая в ладоши.

А сейчас бы уже наверняка плескалась в воде…

– Мне бы к дереву прислониться, – признался он, положив руку на грудь и скривившись от боли.

– Конечно… Пойдемте туда… – По дороге захватила факел. – Вам плохо, да?

– Мне никогда не было так хорошо, Кейт.

– Но… Что же все-таки с вами произошло?

– Вчера утром я попал под машину. Ничего страшного.

Она показала ему пару удобных сидений, покрытых корой, и воткнула большой подсвечник под усеянным звездами небом.

– Почему?

– Что почему?

– Почему вы попали под машину?

– Потому что… Это довольно длинная история… Я предпочел бы сначала дослушать вашу. А свою я расскажу вам в следующий раз.

– Следующего раза не будет, и вы это прекрасно знаете…

Шарль повернулся к ней и…

– Ну же, давайте дальше, – просто сказал он, вместо признания в духе конфет Haribo.

Услышал, как она вздохнула:

– Я расскажу вам ее, потому что… Потому что я точно такой же, как вы. Я…

Черт, продолжение… продолжение было уж слишком приторным…

Ну не мог же он ей признаться, что уже и не надеялся. Она-то тогда сказала это просто так, между делом, курятник, конкистадоры и все такое… а вот для него… это было…

Это были не стеклянные побрякушки…

– Так что же вы?

– Ничего. Подожду своей очереди. Оба замолчали.

– Кейт…

– Да?

– Я очень счастлив, что встретил вас… Очень, очень счастлив…

– …

– А теперь расскажите мне, что произошло после того, как ваша мама впала в истерику, и вплоть до сегодняшнего школьного праздника.

– Ого… Эй, Ясин! Подойди сюда, дорогой! Принеси-ка нам, пожалуйста, бутылку и стаканы со стола. – Потом, обращаясь к Шарлю, – Главное не подумайте ничего такого, я ее послушалась.

– Кого?

– Банук. Я больше не пью одна. Просто, чтобы совершить вместе с вами такое путешествие, мне нужен мой «Порт Эллен»… Почему вы на меня так смотрите?

– Все в порядке… Вы, наверное, единственный человек на свете, кто ее послушался…

Ясин, запыхавшись, протянул им стаканы и вернулся обратно к костру.

– So… Back to Hell…[200] Родители приехали на следующий день. И если дети к тому времени еще не вполне осознали, что от их жизни остались одни обломки, то чудовищные гримасы бабули окончательно их просветили… Через подругу Эллен мне удалось найти им няню, и я уехала к себе в кампус, в Итаку.

– Вы были еще студенткой?

– Нет, я по специальности… вернее была когда-то, инженер-агроном. Яблоко от яблони… – пошутила она, – Мама научила меня садовничать, но я-то мечтала спасать человечество! Мне не нужна была медаль Chelsea Flower Show,[201] я хотела раз и навсегда решить проблему голода на планете. Ха, ха, – добавила она без улыбки. – Хороша, да? Я много работала с болезнями растений… Это я вам потом расскажу… А тогда я получила грант на изучение черных пятен на папайе.