Шрифт:
– Обращусь, - сказал Ковач. И безо всякого перехода спросил: - Так, значит, я сейчас еще одну смену отстою?
– А потянешь?
– усомнился директор.
– Потяну, - коротко ответил новый сталевар и добавил: - Я же должен отработать и за тех, кто будет мне дом чинить.
Директор прищурился.
– Ты ври, да не завирайся. И не заносись выше небес. Ты уже две смены отстоял, на третью идешь. И хочешь сказать, что сумеешь заменить пять человек?
– Сумею, - очень спокойно, без эмоций, сказал Ковач.
– А потом тебя на «скорой помощи» из-за перегрузок организма, да? И мне - по шапке за несоблюдение правил техники безопасности и медицинских норм?
– Ничего со мной не случится, - уверенно заявил Ковач. Никаких перегрузок. Можем поспорить.
– Поспорить? Детский сад какой-то!
– фыркнул директор. Но сталевары, собравшиеся вокруг за время этого разговора, зашумели:
– А что? Почему не поспорить? Нормальное дело!
– Яи сам за него поспорить готов, - сказал дядя Коля Мезецкий.
Директор огляделся.
– Глупость какая-то ... Ну ... давайте поспорим, если всем вам этого хочется. На что?
– На зарплату вовремя!
– выкрикнул кто-то. Мне показа лось, это был Васькин отец.
Директор повеселел.
– Ну теперь-то это самое простое. А ты что готов поставить, если проиграешь?
– Я не проиграю, - отчеканил Ковач.
– А все-таки? ..
– Что ж ...
– Он задумался.
– Если проиграю, то никогда не могу уйти по собственному желанию, пока вы сами меня не отпустите.
– Годится!
– кивнул директор.
И они ударили по рукам. Ковач огляделся. Его взгляд на секунду задержался на мне и моих друзьях - и, мне показалось, я различил в его взгляде такой же стальной блеск, как и ночью.
Нам очень хотелось остаться и посмотреть, чем кончится пари - ведь Ковачу предстояло отработать еще восемь часов, но наши отцы нас заметили и поманили к себе.
– Получилось!
– сказал отец, обнимая меня за плечи.
– Теперь заживем!
– Такой случай можно и отметить, - сказал отец Борьки, дядя Сережа Полянов.
– Точно!
– согласился Васькин отец, дядя Витя Губкин. - Зайдем в «Звездочку».
– И пацанов чем-нибудь порадуем, - кивнул отец.
– Только не мороженым, конечно.
«Звездочка» была чем-то средним между кафе и забегаловкой. Там стояли столики, а по вечерам даже включали музыку и обслуживали официанты. Напротив был маленький зальчик, там «стояли», давали спиртное в розлив под легкую закуску - бутерброд с котлетой или несколько ломтиков селедки на тарелке. Можно было взять и молочный коктейль, и мороженое, и песочные пирожные.
– А почему не мороженым?
– спросил Васька.
– В такой-то мороз?
– ответил его отец.
– Мы привычные, закаленные!
– сказали мы с Борькой. То есть я сказал «привычные», а он - «закаленные».
Наши отцы рассмеялись.
– Ладно, пошли. На месте разберемся. Времени у нас мало, дел полно - надо срочно ремонтировать «инженерный дом».
Мы вышли с территории комбината, прошли две улицы и завернули в «Звездочку». Там наши отцы взяли нам по пирожному, себе - по сто граммов водки, одну полуторалитровую бутылку минералки на всех нас шестерых и заняли единственный «сидячий» столик в самом углу.
– Ну, за успех!
– сказал Борькин отец, поднимая свой стакан.
– И за нового работника!
– добавил мой отец.
Они выпили, и дядя Витя Губкин, плеснув себе немного минералки в опустевший стакан, сказал:
– И все-таки интересно, откуда он взялся?
– А ты не понял?
– прищурился мой отец.
– Понять-то понял, но все равно не верится, - отозвался дядя Витя.
– Хотя, конечно, когда он эту стопудовую болванку в одиночку своротил ...
– А я скажу, что без Мезецкого тут не обошлось, - сказал ДЯДЯ Сережа Полянов.
– По своей воле Ковач не появляется. Хотя ... лучше об этом помалкивать. Но мне все равно интересно, почему ...
– Ты прав, что нужно помалкивать!
– перебил его мой отец и быстро глянул на нас.
– И без того разговоров не оберешься, особенно когда он пари выиграет ...
– Хочешь сказать, есливыиграет?
– поправил его дядя Витя.
– Когдавыиграет, - твердо ответил отец.
– Ладно, хватит болтать. Пошли.
Мы отправились домой. Сумерки сгущались, хотя было всего лишь около четырех: зимой дни совсем короткие.
– А все-таки кто он?
– спросил я у отца, когда мы остались вдвоем.
– Кто?