Штирляйн вела меня так хитро, что мы неожиданно оказались перед дубом, под которым Торквато Тассо якобы наслаждался тенью, дожидаясь в Sant' Onofrio коронования в князя поэтов [684] . Я возразил: этому дереву было не больше ста лет. Тогда мы отправились на поиски, пока не нашли настоящее: древний и затянутый причудливой железной стяжкой остов, казалось, придуманный каким-нибудь скульптором - сюрреалистом. В мертвой древесине, как я заметил, проточил свои ходы усач, Cerambyx heros. Это манило снова вернуться сюда теплым майским вечером.

В Sant' Onofrio [685] . Церковь была заперта; мы заглянули в чисто каменный, окруженный крытой галереей внутренний двор. Здесь в монастыре иеронимитов в 1595 году умер Тассо — «гений славы и несчастья», как выражается Шатобриан. Ему тоже эта местность мерещилась последним прибежищем, и Стендаль («одно из самых красивых мест, чтобы умереть») в этом с ним соглашался. Утром работа в монастырской келье, затем прогулки под апельсиновыми деревьями и вечнозелеными дубами, «Rome entiere sous mes yeux» [686] . Ну, чтобы умереть, этот вид столь же хорош, как и любой другой. Мне приходилось видеть, как мирно улыбаются умирающие, в то время как вокруг них люди убивали себя. Исчезают даже самые богатые кулисы: это — «Освобожденный Иерусалим».

Во время работы вид на город скорее мешает. Даже ландшафта уже слишком много. Здесь мы наслаждались перспективой, охватывающей весь Рим до самых вершин Абруцци. Мы радовались, что уже могли назвать ряд церквей и дворцов, и надеемся, что число их будет только расти.

Хорошо для собственного употребления покрыть большой город сетью опорных пунктов. Это должны быть отличительные знаки, которые не так бросаются в глаза; в Париже я выбирал старые деревья и частные дома. Здесь я принимаю в свою систему надгробную плиту рядом с входом в монастырь Sant' Onofrio: плиту какого-то старца, чья голова покоится на мраморной подушке с четырьмя кисточками.

В пасмурную погоду я начал переписывать «Поездку по Пиренеям». После обеда прояснилось. Мы пешком пошли до ближайшего храма San Lorenzo [687] , четвертой паломнической церкви, которую я посетил из Виллы Массимо. Хотя и сращенная из двух церквей, часто реставрируемая и сильно разрушенная бомбами во время Второй мировой войны, она поразила меня своей простой мощью и единством. «Больше быть, чем казаться» — здесь можно было сказать с полным основанием.

Над портиком, жемчужиной XIII столетия, поднимался средний неф как единственная часть, которой восстановительные работы не пошли на пользу, по крайней мере, если сравнивать результат со старыми изображениями. В остальном церковь благодаря «систематизации» скорее выиграла, особенно в эпоху Пия IX, могила которого расположена в здешней капелле.

Древняя, возведенная Константином церковь расположена значительно глубже; хор из нее надстроили в высоту и при этом смирились с тем, что коринфские колонны, составлявшие украшение базилики, оказались оптически разделены пополам.

Раньше алтарем служил простой стол; во время причащения стояли вокруг него. В ту пору делали это так. Сегодня «делают» это снова.

В крестовом ходе, который похож на археологический музей. Найденные предметы вставлены в стены и объединены по сюжетам: львиные головы, кувшины, германские плетеные узоры, римские, греческие, средневековые надписи. Среди экспонатов осколок авиабомбы, наделавшей, видимо, много бед. Здесь же и вход в катакомбы Santa Cyriaca, названные именем матроны, в доме которой был погребен Лаврентий. В его церкви вообще возникает впечатление, что ты находишься на одном из стыков между античным и христианским Римом, в одном из мест, где легенда могла восполнить меньше, чем то обычно необходимо.

Потом на Campo Verano [688] . Там мы обнаружили место, с которого хорошо просматривалась северная стена Сан-Лоренцо. Легкий излом указывает точку соединения двух изначальных церквей.

Эти большие итальянские кладбища складываются, по сути, в новую экспозицию: что-то вроде музеев модерна под открытым небом. В этом отношении можно поблагодарить богатые семьи, которые на рубеже столетий не побоялись издержек для оформления своих могил. Пример перехода частной собственности в общественную.

Ночью разговор с австрийским дипломатом о походе Гогенштауфенов на Рим; мы, разумеется, не пришли к общему мнению в данном вопросе. Беседуя, мы поднимались по винтовой лестнице, обвивавшейся вокруг ноги гиганта. Нога была изваяна из сизого мрамора с белыми прожилками. Так могла бы взбираться божья коровка по Венере Милосской.

В этот понедельник пасхальной недели лил сильный дождь, несмотря на это мы под зонтами отправились к надгробному памятнику святой Констанцы на расположенной неподалеку улице Номентана. Данный храм можно было бы считать моделью Пантеона, в которой колоны сдвинуты к центру. Это хотя и вредит пространственному эффекту, но идет на пользу интимности.