Максим начинает смеяться:

– Нет… Лена, ты не поняла… нет. Я не был ни у какой женщины, у меня была… работа.

– Какая работа? – устало говорит жена. – Ни один банк не работает ночами… И почему тогда мы ушли?

– Лена… я же говорил… – Максим колеблется. – Я вижу… иногда… очень плохих людей. Чувствую их. И… – Он замолкает. – Мы не должны были там оставаться.

– Ты опять за свое… – Жена отворачивается, отстраняется от Максима. – Нет, я не спорю… может быть, ты и впрямь чувствуешь… у меня тоже бывает, что человек на вид приятный, а от него будто холодом тянет… но при чем тут это?

– Я должен вас оберегать, – говорит Максим. – Тебя, Машку… всех людей.

– Все-таки ты больной, – обреченно говорит жена. – Да еще и с манией величия!

Максим пожимает плечами. Смотрит вдаль. Город вдруг стремительно сереет, блекнет… только далеко впереди тянется вверх столб багрового света…

Максим сглатывает, закрывает глаза. Говорит:

– Может, я и болен… Я пойду, Лена.

– Куда? Куда ты собрался? – мгновенно вскидывается жена. – Максим!

– Извини… – Уже не слушая ее, Максим проходит в комнату, надевает пиджак, идет обуваться. Из другой комнаты на миг высовывается девочка-подросток, глядит на отца и прячется обратно в комнату, откуда раздаются громкие звуки музыки.

– Пока, Маша, – говорит Максим в пространство.

Вслед ему в прихожую выходит жена. Она явно приняла какое-то решение. Сухо говорит:

– Если ты сейчас уйдешь, то можешь не возвращаться.

– Я должен, Лена, – говорит Максим. – Я должен вас беречь.

Он открывает дверь, жена говорит ему вслед:

– Лучше бы ты любил, чем берег…

Максим медлит секунду, но все же закрывает за собой дверь.

Антон и Ольга сидят на скамеечке на станции метро, они уже в своих телах.

– Мог бы и поаккуратнее ко мне относиться… – говорит Ольга, разглядывая руку. – Синяк… и копчик болит.

– Завулон бил в меня «плетью Шааба», – говорит Антон. – Тут уж было не до аккуратности.

Ольга кивает:

– А в туалет ты хотя бы мог заглянуть?

– Только под конвоем Завулона.

Ольга вздыхает:

– Ладно. Что ты задумал, Антон? У тебя есть какой-то план, верно?

– Ольга, ведь я не такая важная цель, чтобы ради нее Темные терпели мага-убийцу, подставляли ему своих… – говорит Антон.

Ольга пожимает плечами.

– Опять все дело в Светлане? – спрашивает Антон. – А я не добыча, я приманка? Такая же, какой был Егор?

– Светлана – будущая Великая волшебница, – говорит Ольга. – Она… она превзойдет даже меня. Возможно, что и самого Гесера. Но пока… – Ольга колеблется.

– Пока она по большей части человек, – кивает Антон. – И если за мной начнется охота, если меня убьют или схватят и будут судить – Светлана может сорваться. Попробует меня спасти… и попадет под удар сама. Темные не смеют тронуть ее напрямую, это все равно что объявить войну. А вот спровоцировать…

– Ты все прекрасно понял, – говорит Ольга. Теперь она твердо смотрит Антону в глаза.

– И Гесер это понимает? – спрашивает Антон. – Лишь делает вид, что поверил Завулону?

Ольга кивает.

Антон прячет лицо в ладони. Молчит какое-то время. Потом спрашивает:

– Какая польза нашему Дозору с происходящего? – спрашивает Антон.

– Та же самая, – отвечает Ольга. – Светлана. Только для нас важно сохранить ее.

– И развить, – говорит Антон. – Когда Завулон стрелял в меня… Светлана едва не ударила его «огненной цепью». Это четвертый уровень силы, я уверен, еще утром она не способна была на такое…

– У нас нет времени, чтобы развивать ее силы обычным путем, – говорит Ольга. – Это займет долгие годы. Пойми, Антон, сейчас, в стрессовой ситуации, Светлана растет с огромной скоростью, прыгает через ступеньки. Она учится накапливать силу, применять ее… а самое главное – контролировать себя!

– Мне вы могли сказать об этом сразу? – спрашивает Антон.

– Это ничего бы не изменило, – отвечает Ольга. – А так все выглядит очень естественно.

– Что мне нужно делать?

– Прячься. Тяни время. Ищи «дикаря»… мы все его ищем.

– Сколько мне надо продержаться? – спрашивает Антон.

– До утра.

– Сейчас на улицы Москвы выйдут все Темные маги, все оборотни и вампиры, все колдуны и ведьмы… – говорит Антон. – Ты сама веришь, что я справлюсь?

Ольга молчит.

Антон улыбается, встает. Уже уходя, спрашивает:

– Скажи, если бы Завулон сжег меня «плетью Шааба»… что бы тогда случилось?

– На земле бы лежало обугленное тело Антона Городецкого, – отвечает Ольга. – А я вернулась бы в свое тело.