Том 1. Стихотворения 1906-1920
вернуться

Цветаева Марина Ивановна
Шрифт:

Феодосия, 26 декабря 1913

В ответ на стихотворение

Горько таить благодарность И на чуткий призыв отозваться не сметь, В приближении видеть коварность И где правда, где ложь угадать не суметь. Горько на милое слово Принужденно шутить, одевая ответы в броню. Было время — я жаждала зова И ждала, и звала. (Я того, кто не шел, — не виню). Горько и стыдно скрываться, Не любя, но ценя и за ценного чувствуя боль, На правдивый призыв не суметь отозваться, — Тяжело мне играть эту первую женскую роль!

<1913–1914>

«Ты, чьи сны еще непробудны…»

Ты, чьи сны еще непробудны, Чьи движенья еще тихи, В переулок сходи Трехпрудный, Если любишь мои стихи. О, как солнечно и как звездно Начат жизненный первый том, Умоляю — пока не поздно, Приходи посмотреть наш дом! Будет скоро тот мир погублен, Погляди на него тайком, Пока тополь еще не срублен И не продан еще наш дом. Этот тополь! Под ним ютятся Наши детские вечера. Этот тополь среди акаций Цвета пепла и серебра. Этот мир невозвратно-чудный Ты застанешь еще, спеши! В переулок сходи Трехпрудный, В эту душу моей души.

<1913>

Восклицательный знак

Сам не ведая как, Ты слетел без раздумья, Знак любви и безумья, Восклицательный знак! Застающий врасплох Тайну каждого . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Заключительный вздох! В небо кинутый флаг — Вызов смелого жеста. Знак вражды и протеста, Восклицательный знак!

<1913>

«Взгляните внимательно и если возможно — нежнее…»

Взгляните внимательно и если возможно — нежнее, И если возможно — подольше с нее не сводите очей, Она перед вами — дитя с ожерельем на шее И локонами до плечей. В ней — все, что вы любите, все, что, летя вокруг света, Вы уже не догоните — как поезда ни быстры. Во мне говорят не влюбленность поэта И не гордость сестры. Зовут ее Ася: но лучшее имя ей — пламя, Которого не было, нет и не будет вовеки ни в ком. И помните лишь, что она не навек перед вами. Что все мы умрем…

1913

«В тяжелой мантии торжественных обрядов…»

В тяжелой мантии торжественных обрядов, Неумолимая, меня не встреть. На площади, под тысячами взглядов, Позволь мне умереть. Чтобы лился на волосы и в губы Полуденный огонь. Чтоб были флаги, чтоб гремели трубы И гарцевал мой конь. Чтобы церквей сияла позолота, В раскаты грома превращался гул, Чтоб из толпы мне юный кто-то И кто-то маленький кивнул. В лице младенца ли, в лице ли рока Ты явишься — моя мольба тебе: Дай умереть прожившей одиноко Под музыку в толпе.

Феодосия, 1913

«Вы родились певцом и пажем…»

Вы родились певцом и пажем. Я — с золотом в кудрях. Мы — молоды, и мы еще расскажем О королях. Настроив лютню и виолу, Расскажем в золоте сентябрьских аллей, Какое отвращение к престолу У королей. В них — демон самообороны, Величия их возмущает роль, — И мой король не выдержит корону; Как ваш король. Напрасно перед их глазами Мы простираемся в земной пыли, — И — короли — они не знают сами, Что — короли!

1913

«Макс Волошин первый был…»

Макс Волошин первый был, Нежно Майенку любил, Предприимчивый Бальмонт Звал с собой за горизонт, Вячеслав Иванов сам Пел над люлькой по часам: Баю-баюшки-баю, Баю Майенку мою.

1913

«В огромном липовом саду…»

В огромном липовом саду, — Невинном и старинном — Я с мандолиною иду, В наряде очень длинном, Вдыхая теплый запах нив И зреющей малины, Едва придерживая гриф Старинной мандолины, Пробором кудри разделив… — Тугого шелка шорох, Глубоко-вырезанный лиф И юбка в пышных сборах. — Мой шаг изнежен и устал, И стан, как гибкий стержень, Склоняется на пьедестал, Где кто-то ниц повержен. Упавшие колчан и лук На зелени — так белы! И топчет узкий мой каблук Невидимые стрелы. А там, на маленьком холме, За каменной оградой, Навеки отданный зиме И веющий Элладой, Покрытый временем, как льдом, Живой каким-то чудом — Двенадцатиколонный дом С террасами, над прудом. Над каждою колонной в ряд Двойной взметнулся локон, И бриллиантами горят Его двенадцать окон. Стучаться в них — напрасный труд: Ни тени в галерее, Ни тени в залах. — Сонный пруд Откликнется скорее.

«О, где Вы, где Вы, нежный граф…»

«О, где Вы, где Вы, нежный граф? О, Дафнис, вспомни Хлою!» Вода волнуется, приняв Живое — за былое. И принимает, лепеча, В прохладные объятья — Живые розы у плеча И розаны на платье, Уста, еще алее роз, И цвета листьев — очи… — И золото моих волос В воде еще золоче.

«О день без страсти и без дум…»

О день без страсти и без дум, Старинный и весенний. Девического платья шум О ветхие ступени…

2 января 1914