Том 1. Стихотворения 1906-1920
вернуться

Цветаева Марина Ивановна
Шрифт:

12 июля 1914

«Война, война! — Кажденья у киотов…»

Война, война! — Кажденья у киотов И стрекот шпор. Но нету дела мне до царских счетов, Народных ссор. На, кажется, — надтреснутом — канате Я — маленький плясун. Я тень от чьей-то тени. Я лунатик Двух темных лун.

Москва, 16 июля 1914

«При жизни Вы его любили…»

При жизни Вы его любили, И в верности клялись навек, Несите же венки из лилий На свежий снег. Над горестным его ночлегом Помедлите на краткий срок, Чтоб он под этим первым снегом Не слишком дрог. Дыханием души и тела Согрейте ледяную кровь! Но, если в Вас уже успела Остыть любовь — К любовнику — любите братца, Ребенка с венчиком на лбу, — Ему ведь не к кому прижаться В своем гробу. Ах, он, кого Вы так любили И за кого пошли бы в ад, Он в том, что он сейчас в могиле — Не виноват! От шороха шагов и платья Дрожавший с головы до ног — Как он открыл бы Вам объятья, Когда бы мог! О женщины! Ведь он для каждой Был весь — безумие и пыл! Припомните, с какою жаждой Он вас любил! Припомните, как каждый взгляд вы Ловили у его очей, Припомните былые клятвы Во тьме ночей. Так и не будьте вероломны У бедного его креста, И каждая тихонько вспомни Его уста. И, прежде чем отдаться бегу Саней с цыганским бубенцом, Помедлите, к ночному снегу Припав лицом. Пусть нежно опушит вам щеки, Растает каплями у глаз… Я, пишущая эти строки, Одна из вас — Неданной клятвы не нарушу — Жизнь! — Карие глаза твои! — Молитесь, женщины, за душу Самой Любви.

30 августа 1914

«Осыпались листья над Вашей могилой…»

Осыпались листья над Вашей могилой, И пахнет зимой. Послушайте, мертвый, послушайте, милый: Вы все-таки мой. Смеетесь! — В блаженной крылатке дорожной! Луна высока. Мой — так несомненно и так непреложно, Как эта рука. Опять с узелком подойду утром рано К больничным дверям. Вы просто уехали в жаркие страны, К великим морям. Я Вас целовала! Я Вам колдовала! Смеюсь над загробною тьмой! Я смерти не верю! Я жду Вас с вокзала — Домой. Пусть листья осыпались, смыты и стерты На траурных лентах слова. И, если для целого мира Вы мертвый, Я тоже мертва. Я вижу, я чувствую, — чую Вас всюду! — Что ленты от Ваших венков! — Я Вас не забыла и Вас не забуду Во веки веков! Таких обещаний я знаю бесцельность, Я знаю тщету. — Письмо в бесконечность. — Письмо в беспредельность — Письмо в пустоту.

4 октября 1914

«Милый друг, ушедший дальше, чем за море…»

Милый друг, ушедший дальше, чем за море! Вот Вам розы — протянитесь на них. Милый друг, унесший самое, самое Дорогое из сокровищ земных. Я обманута и я обокрадена, — Нет на память ни письма, ни кольца! Как мне памятна малейшая впадина Удивленного — навеки — лица. Как мне памятен просящий и пристальный Взгляд — поближе приглашающий сесть, И улыбка из великого Издали, — Умирающего светская лесть… Милый друг, ушедший в вечное плаванье, — Свежий холмик меж других бугорков! — Помолитесь обо мне в райской гавани, Чтобы не было других моряков.

5 июня 1915

«Не думаю, не жалуюсь, не спорю…»

Не думаю, не жалуюсь, не спорю. Не сплю. Не рвусь ни к солнцу, ни к луне, ни к морю, Ни к кораблю. Не чувствую, как в этих стенах жарко, Как зелено в саду. Давно желанного и жданного подарка Не жду. Не радуют ни утро, ни трамвая Звенящий бег. Живу, не видя дня, позабывая Число и век. На, кажется, надрезанном канате Я — маленький плясун. Я — тень от чьей-то тени. Я — лунатик Двух темных лун.

13 июля 1914

«Я видела Вас три раза…»

Я видела Вас три раза, Но нам не остаться врозь. — Ведь первая Ваша фраза Мне сердце прожгла насквозь! Мне смысл ее так же темен, Как шум молодой листвы. Вы — точно портрет в альбоме, — И мне не узнать, кто Вы. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Здесь всё — говорят — случайно, И можно закрыть альбом… О, мраморный лоб! О, тайна За этим огромным лбом! Послушайте, я правдива До вызова, до тоски: Моя золотая грива Не знает ничьей руки. Мой дух — не смирён никем он. Мы — души различных каст. И мой неподкупный демон Мне Вас полюбить не даст. — «Так что ж это было?» — Это Рассудит иной Судья. Здесь многому нет ответа, И Вам не узнать — кто я.

13 июля 1914

Бабушке

Продолговатый и твердый овал, Черного платья раструбы… Юная бабушка! Кто целовал Ваши надменные губы? Руки, которые в залах дворца Вальсы Шопена играли… По сторонам ледяного лица — Локоны в виде спирали. Темный, прямой и взыскательный взгляд. Взгляд, к обороне готовый. Юные женщины так не глядят. Юная бабушка, — кто Вы? Сколько возможностей Вы унесли И невозможностей — сколько? — В ненасытимую прорву земли, Двадцатилетняя полька! День был невинен, и ветер был свеж. Темные звезды погасли. — Бабушка! Этот жестокий мятеж В сердце моем — не от Вас ли?..

4 сентября 1914

Подруга

«Вы счастливы? — Не скажете! Едва ли…»

Вы счастливы? — Не скажете! Едва ли! И лучше — пусть! Вы слишком многих, мнится, целовали, Отсюда грусть. Всех героинь шекспировских трагедий Я вижу в Вас. Вас, юная трагическая леди, Никто не спас! Вы так устали повторять любовный Речитатив! Чугунный обод на руке бескровной — Красноречив! Я Вас люблю. — Как грозовая туча Над Вами — грех — За то, что Вы язвительны и жгучи И лучше всех, За то, что мы, что наши жизни — разны Во тьме дорог, За Ваши вдохновенные соблазны И темный рок, За то, что Вам, мой демон крутолобый, Скажу прости, За то, что Вас — хоть разорвись над гробом! — Уж не спасти! За эту дрожь, за то — что — неужели Мне снится сон? — За эту ироническую прелесть, Что Вы — не он.