Том 1. Стихотворения 1906-1920
вернуться

Цветаева Марина Ивановна
Шрифт:

29 сентября 1916

«И не плача зря…»

И не плача зря Об отце и матери — встать, и с Богом По большим дорогам В ночь — без собаки и фонаря. Воровская у ночи пасть: Стыд поглотит и с Богом тебя разлучит. А зато научит Петь и, в глаза улыбаясь, красть. И кого-то звать Длинным свистом, на перекрестках черных, И чужих покорных Жен под деревьями целовать. Наливается поле льдом, Или колосом — все по дорогам — чудно! Только в сказке — блудный Сын возвращается в отчий дом.

10 октября 1916

Евреям («Кто не топтал тебя — и кто не плавил…»)

Кто не топтал тебя — и кто не плавил, О купина неопалимых роз! Единое, что на земле оставил Незыблемого по себе Христос: Израиль! Приближается второе Владычество твое. За все гроши Вы кровью заплатили нам: Герои! Предатели! — Пророки! — Торгаши! В любом из вас, — хоть в том, что при огарке Считает золотые в узелке — Христос слышнее говорит, чем в Марке, Матфее, Иоанне и Луке. По всей земле — от края и до края — Распятие и снятие с креста С последним из сынов твоих, Израиль, Воистину мы погребем Христа!

13 октября 1916

«Целую червонные листья и сонные рты…»

Целую червонные листья и сонные рты, Летящие листья и спящие рты. — Я в мире иной не искала корысти. — Спите, спящие рты, Летите, летящие листья!

17 октября 1916

«Погоди, дружок…»

Погоди, дружок! Не довольно ли нам камень городской толочь? Зайдем в погребок, Скоротаем ночь. Там таким — приют, Там целуются и пьют, вино и слезы льют, Там песни поют, Пить и есть дают. Там в печи — дрова, Там тихонечко гуляет в смуглых пальцах нож. Там и я права, Там и ты хорош. Там одна — темней Темной ночи, и никто-то не подсядет к ней. Ох, взгляд у ней! Ох, голос у ней!

22 октября 1916

«Кабы нас с тобой да судьба свела…»

Кабы нас с тобой да судьба свела — Ох, веселые пошли бы по земле дела! Не один бы нам поклонился град, Ох мой родный, мой природный, мой безродный брат! Как последний сгас на мосту фонарь — Я кабацкая царица, ты кабацкий царь. Присягай, народ, моему царю! Присягай его царице, — всех собой дарю! Кабы нас с тобой да судьба свела, Поработали бы царские на нас колокола! Поднялся бы звон по Москве-реке О прекрасной самозванке и ее дружке. Нагулявшись, наплясавшись на шальном пиру, Покачались бы мы, братец, на ночном ветру… И пылила бы дороженька — бела, бела, — Кабы нас с тобой — да судьба свела!

25 октября 1916

«Каждый день все кажется мне: суббота…»

Каждый день все кажется мне: суббота! Зазвонят колокола, ты войдешь. Богородица из золотого киота Улыбнется, как ты хорош. Что ни ночь, то чудится мне: под камнем Я, и камень сей на сердце — как длань. И не встану я, пока не скажешь, пока мне Не прикажешь: Девица, встань!

8 ноября 1916

«Словно ветер над нивой, словно…»

Словно ветер над нивой, словно Первый колокол — это имя. О, как нежно в ночи любовной Призывать Элоима! Элоим! Элоим! В мире Полночь, и ветры стихли. К невесте идет жених. Благослови На дело любви Сирот своих! Мы песчинок морских бесследней, Мы бесследней огня и дыма. Но как можно в ночи последней Призывать Элоима!

11 ноября 1916

«Счастие или грусть…»

Счастие или грусть — Ничего не знать наизусть, В пышной тальме катать бобровой, Сердце Пушкина теребить в руках, И прослыть в веках — Длиннобровой, Ни к кому не суровой — Гончаровой. Сон или смертный грех — Быть как шелк, как пух, как мех, И, не слыша стиха литого, Процветать себе без морщин на лбу. Если грустно — кусать губу И потом, в гробу, Вспоминать — Ланского.

11 ноября 1916

«Через снега, снега…»

Через снега, снега — Слышишь голос, звучавший еще в Эдеме? Это твой слуга С тобой говорит, Господин мой — Время. Черных твоих коней Слышу топот. Нет у тебя верней Слуги — и понятливей ученицы. Рву за цветком цветок, И целует, целует мой рот поющий. — О бытие! Глоток Горячего грога на сон грядущий!